Тень Камбера - [168]

Открыв глаза, он тут же уставился на Келсона.

— Мой король, ты жив, — прошептал он огрубевшим и охрипшим от долгой болезни голосом. — А, мой сын, желавший мне смерти, — продолжал он холодно, переводя взгляд на пришедшего в ужас Конала, — лучше бы тебе самому умереть, за то что предал свою кровь и своего господина. Он убил Тирцеля, Дункан, — продолжал Нигель. — Я смог соединить все разрозненные факты, после того как ты отправился за Алариком, а когда представил Коналу доказательства, он также попытался убить и меня. Наверное… то, что я сам — Халдейн, и спасло меня.

Услышав это, Конал хотел убежать, но два архиепископа, а затем и Морган бросились на него, прежде чем он успел достичь двери, и повалили на пол. Мерауд закричала, а Дункан с Дугалом удерживали Нигеля в лежачем положении, поскольку ему еще было рано вставать с постели.

Конал в отчаянии попытался собрать все свои силы, но Морган выхватил стилет, пытаясь надавить рукояткой на соответствующие точки у него на шее, чтобы его нейтрализовать. Кардиель с Браденом тем временем прижимали к полу его руки и ноги.

— Конал, если ты не прекратишь это, клянусь, я перережу тебе горло! — рявкнул Морган. — И ничто сейчас не доставит мне большего удовольствия.

— Нет, свяжите его, — приказал Келсон, когда Моргану наконец удалось найти нужные точки на шее принца, и тот лишился чувств. — Он не заслужил такой легкой смерти. Но мы раз и навсегда решим это законным путем. Дункан, я хотел бы попросить тебя и архиепископов остаться с моим дядей. Дугал, я хочу, чтобы ты обыскал покои Конала. Дункан говорил мне, что некие лица интересовались ягдташем Тирцеля. Полагаю, ты найдешь его среди вещей Конала. Готов поспорить: именно он подлил мерашу в твою флягу, так что я доверяю тебе найти, где он спрятал остальное.

— А ты где будешь?

— В королевской часовне, убеждая себя, что должен справедливо судить этого негодяя! — сказал Келсон, пиная Конала. — И, Морган, сними с него тунику Халдейнов. Он не достоин ее носить. Я также хочу получить назад Кольцо Огня, даже если для этого потребуется отрезать ему палец.

Когда Келсон уходил, Мерауд рыдала в объятиях Нигеля, но он не мог больше находиться в одном помещении с Коналом, даже пока тот оставался без сознания. Король взял с собой Джасса Мак-Ардри и поставил этого благородного рыцаря перед дверью часовни — следить, чтобы его никто не побеспокоил.

Там, после того, как его праведный гнев немного утих, и король смог трезво оценить ситуацию — поскольку у него не было сомнений насчет решения суда — он позволил себе поплакать. Несмотря на наказание, которое Конал понесет за свои преступления, кое-что исправить уже нельзя никогда.

Келсон стоял на коленях перед алтарем, закрыв лицо руками. Вдруг он услышал, как открылась дверь за его спиной. Он повернул голову, ожидая увидеть Дугала, который пришел за ним, но это была Росана, закутанная в плащ синего цвета, ее лицо скрывал капюшон. Король неловко поднялся, когда дверь закрылась за нею, и она направилась к нему, но не смог ничего прочитать за ее щитами. Она низко поклонилась ему, почти касаясь лбом пола, а затем поднялась, чтобы встретиться с ним взглядом.

Росана плакала. Перед Келсоном была уже не та беззаботная и невинная девушка, которую он помнил с того времени, как уезжал.

— Я бы умоляла вас о милосердии ко мне и моему супругу, мой господин, — прошептала она, — но знаю: вы никогда не простите того, что мы сделали.

— А что сделала ты, Росана, чего я не мог бы простить? — спросил Келсон, ласково снимая капюшон у нее с головы. — Ведь ты, конечно, не участвовала в предательстве Конала.

Ее волосы под капюшоном были уложены подобающим замужней женщине образом, а не распущены, как у девушки, и на левой руке, как тяжелый груз, находились золотое обручальное кольцо и кольцо с рубином, подаренные ей Коналом. Они оба знали это и понимали: их отношения никогда не смогут стать такими же, как были.

— Вы добры, сир, — прошептала Росана, — но я знаю о своей вине. Я больше не достойна вас.

— Росана…

— Нет, выслушайте меня, сир. Я потеряла надежду. И теперь я жена Конала, соединенная с ним навсегда, независимо от его положения.

— Его жизнь, — резко сказал Келсон, — скоро закончится. Это судьба всех убийц и предателей. А когда он умрет, я возьму в жену его вдову, если она согласится.

— Она не может согласиться, сир, — прошептала Росана, опуская глаза. — И Церковь не согласится. Мы теперь состоим в кровном родстве: ведь я же вышла замуж за вашего двоюродного брата.

— Можно получить особое разрешение Церкви.

— Ничто не изменит того факта, что я ношу его ребенка.

— Ты беременна?

— Я ношу сына Конала, любовь моя, — с несчастным видом сказала Росана, поднимая на него глаза, на которые наворачивались слезы. — Это меняет дело.

— Нет! Это просто означает, что у наших детей будет старший сводный брат, также Халдейн по крови, — ответил Келсон без колебаний. — Росана, я люблю тебя. Не отвергай нашу любовь!

— Мне бы очень хотелось поступить по-другому, сир, — сказала она. — Но принц Конал Халдейн, мой законный муж, является отцом ребенка, которого я ношу, а из-за совершенных им убийства и предательства я больше не достойна быть вашей королевой.