Тень ивы - [64]

– Опытный?

– Не опытная, но молодая. Молодая. Буду курировать лично. Курировать. Понял?

– Понял, Николай Серафимович.

«Хорошо, когда человеческие желания имеют понятную природу», – думал Игорь, возвращаясь к себе. Петрова тянет к понятному ему следственному производству по наркотрафику. Игоря тянет к понятным мотивам. Она – молодая, он – старый, она – женщина, хорошенькая, он – мужчина, с полномочиями. Все понятно – не то что у этих Пиднелей!

В своем кабинете он с удовольствием открыл страницу компьютера на закладке спортивных новостей в разделе «восточные единоборства». Расстегнул застежки на ботинках и подобрал ноги под себя.

И только потом позвонил в следственный изолятор.

– Пригласите Жнеца, вторая камера, сюда. Да. С вещами. На выход.

Римма Косуля.

Явление повинной.

Стоит ли верить первым впечатлениям? Когда Игорь увидел Римму Владимировну у дверей своего кабинета, ему понадобилось впустить ее к себе, предложить снять плащ и только потом понять: он ее уже видел. На его пристальный взгляд она ответила:

– Косуля Римма Владимировна. Не ожидали?

– Нет, как раз ожидал.

– Ожидали? Вы ведь даже не сказали попросту, что вы – следователь. Вы напрасно выдавали себя за кого-то не того. Вас сразу видно.

– А почему меня видно?

– Ну, если вы не спешите.

– Совершенно. Присаживайтесь. Все-таки снимите плащ. У меня есть плечики, шкаф.

Он приблизился к ней, помог снять плащ и увидел, что на ней красивое брусничного цвета облегающее платье вечернего кроя.

– Вот, понимаете, что значит не ездить в автомобиле. Можно надевать красивый плащ, а под него – красивое платье… все это появляется одно за другим, – он замолк, поняв двусмысленность продолжения фразы. Она как будто и не обратила на это внимания.

– Полиция имеет раж, понимаете? Милиционер, расспрашивая, как-то очень заинтересован. Как будто это касается его лично. В ваших рядах оказываются как раз такие люди, – неторопливо усаживаясь на стул, на который указал Гарпунов, объяснила Косуля.

– Вы ведь знаете, что я не вполне милиционер, раз уж нашли меня.

– Ну, вы понимаете, о чем я. Я хочу сказать, что это мешает. Вообще всем. Потому что не знаю, что вы там наразыскивали со своими расспросами, встречались с моей дочерью. Тоже выдавали себя за другого. Но ведь ничего не доискались. Потому что Ивхава Мнвинду убила я. И я пришла об этом вам, так сказать, официально заявить.

Гарпунов поднял глаза от бумаги, которую он рассматривал до этого, и, скользнув взглядом по сложенным на коленям рукам Косули, отвернулся к окну. Он молчал так долго, что проезжавший по переулку за окном уборочный трактор успел возникнуть своим многослойным шумом, сделаться оглушительным и постепенно стихнуть.

– Ну, так что? – занервничала Римма Владимировна.

– А зачем? – как бы отрабатывая положенное, спросил Гарпунов.

– Что? Что зачем?

– Вы убили человека.

– У меня было несколько причин, – с методичностью начала Косуля. – Личная, в том числе. Вы, конечно, знаете, что Мнвинду был богатым человеком?

– Состоятельным.

– Богатым. Сказочно богатым.

– А откуда деньги, расскажите.

– Ну, вы ведь знаете.

– Далеко не все, что я знаю, находит отражение в протоколе. А вы, как я понимаю, хотели бы сказать именно для протокола.

– Да. Он получил наследство. Совершенно случайно он оказался единственным наследником какого-то малайского богача.

– И что? Бедный убивает богача, только потому что тот богат?

– Обидно. Он, понимаете, как будто всю свою жизнь знал, что у него это будет. А ведь у Ивхава было семь братьев и сестер. И никто не выжил. А он выжил – и все досталось ему. Он вовремя освободился от жены, от дочери. Когда Оксанка была маленькой, она часто болела, и я просила: Ивхав, подработай, давай свозим Оксанку на море. Он говорил: потом, потом, будут еще на это деньги. И время будет. Я не могла позволить ему заиметь это время. Пусть и деньги остались у него.

– А вот вы сказали: подработай. А кем он мог работать?

– Я вам говорила, что он был психически болен. Он слышал голоса животных. Любых. Начиная от блохи. Я врач по образованию, я изучала психиатрию, это, конечно, продуктивная шизофрения. Но это еще не вся беда, это полбеды. Дело в том, что и они его слышали.

– Это как? Он что-то нашептывал блохе?

– Да к чему звуки вообще? Мы говорим с вами тогда, когда сделать ничего не можем. Они, эти… все эти в мире животных, они понимали его. Я допускаю, что не все. Тоже, видно, какие-то помешанные. Но такие, что они действовали на все стаю. На всех остальных. Как у Высоцкого, помните: «настоящих буйных мало – вот и нету вожаков». Он на вожаков действовал.

– Если не секрет, то, что вы убедились… в некоторых отклонениях вашего мужа, – это причина замужества или развода?

Она задумалась. Улыбнулась.

– Ни то ни другое. Причиной брака было то, что он любил меня, причиной развода было то, что он не любил меня. Так вот, работа… когда мы только познакомились, много лет назад, он приехал в птицесовхоз «Первомайский» и предложил: давайте я вам повышу выход яиц. У него кто-то из начальства спросил: а насколько? А он ответил ему: насколько с ними договорюсь. С кем? А с курами. Ну, тот – смеяться. А Ивхав тогда еще на это болезненно реагировал. Тем более, что он вообще не врал. Это тоже следствие болезни. Ну, он решил отомстить. Уехал, а на следующий день у них мор начался. Так что птичники жгли… Поэтому работал он с собаками, в основном милицейскими. В собачьем питомнике. Они его на договор оформляли плотником, а он собак дрессировал, лечил. Еще одна его шабашка – мулла Актай его брал с собой на забой быков, коров, лошадей. Говорил, если он коню перед забоем что-то скажет, конь сам под нож идет и мясо какое-то особое получается.