Тень и солнце - [10]

Было бы мудро уехать утром. Но так она убежала бы от опасности и долга, а такое Галина никогда не делала.

— Нет. Я найду способ починить его, — она спрятала тонкий кинжал в ножнах к левому предплечью под рукавом. — Или убью его.

Шесть

— Я не сдамся. Я не умру.

Нечто, похожее на стыд, застряло в горле Гетена сухим комом, он сидел в маленькой комнате цитадели и смотрел из окна на крупные снежинки. В комнате был стол, несколько мягких кресел у камина и потертый кожаный диван.

Он мучил женщину, которая билась с армиями.

— Шемел гордился бы, — сказал Гетен, его голос был полон презрения к себе.

Он крутил пальцами потертую бесеранскую монету. С одной стороны была золотая пчела на цветке лиминта, символ удачи его семьи. С другой стороны был золотой круг в центре — символ солнца, воинов его родной страны. Старая монета была подарком от Нони, когда он был мальчиком, ценная мелочь, которую она вложила в его ладонь в день, когда он прибыл в Ранит девятилетним ребенком, перепуганным из-за некроманта, назвавшего его своим учеником.

Какой человек унижает гостя, даже если его не звали? Он покачал головой и соврал себе:

— Нужно было, чтобы она ушла, — оправдание было слабым, и это не работало. Ее ужас не длился долго, но ее недоверие задержится. Он выругался и выпил еще кубок медовухи. Сильный и зачарованный напиток принес ясность и подавил вину.

Маркграфиня, еще и в Раните.

— Все стало еще хуже.

Как, во имя всего мрачного, она прошла его чары? Он не ощутил ее присутствие, пока она не оказалась у ворот.

— Это невозможно, — Гетен хмуро глядел на огонь в камине, словно ждал объяснения, которое не прибудет. Он всегда знал, когда что-то пересекало его чары. Животные, насекомые, демоны и люди. Всегда. Он ощутил первых двух гонцов короля, знал, что они не пережили чары. Но эта женщина оказалась незамеченной. — Моя сила так ослабела? — он встал и бросил монету на камин. — Вернард и Зелал могли бы и принять мой отказ.

Его иллюзия держала воительницу в плену, пока он рассматривал ее в большом зале. Да, ему нужен был воин, но не тот, который мог убить его.

Любой из прошлых теневых магов оставил бы ее в плену иллюзии до ее смерти. Разум был сильнее, чем думали многие люди. Но ее шепот ударил по его решимости.

Гетен налил последний кубок медовухи, поднял его в ироничном салюте бывшему наставнику, которого презирал.

— Ты смеялся бы от моей слабости, Шемел, — он сделал глоток. — А потом перерезал бы мое горло, забрал бы мою силу и занял мое место. Я рад, что убил тебя, крыса.

Он закрыл бутылку медовухи и покинул комнату, потягивая напиток, пока шел по библиотеке и витой каменной лестнице цитадели. Из-за леди из Ранита ему нужно было нарядиться для ужина, который пройдет в главном зале. Обычно он завтракал в своей комнате, обедал в кабинете или там, где работал в тот лень, а ужинал один в комнатке за библиотекой.

Королевичи были неприятными, а то и опасными, и они постоянно были занозой в заднице. И репутация этой женщины опережала ее. Ее титул воительницы был заслужен, а не куплен, редкость среди мужчин, а тем более — среди женщин двора Урсинума. Старшая дочь короля Вернарда, бастард, была известна яростью в бою и благородством рыцаря.

Гетен восхищался женщиной, которая не пряталась за штанами мужа или отца, но эта женщина носила штаны и была смелее многих мужчин. Он должен был обдумывать каждое движение и слово, иначе его кости и плоть будут навсегда разделены.

Воительница Галина разглядывала его, его слуг и дом практично, взвешивая его потенциал врага или союзника. Гетен надеялся, что, в отличие от ее отца, она примет его желание не быть ни тем, ни другим.

— Пусть короли ссорятся, — Гетен надел серую тунику с серебряными нитями, подпоясался, добавил зеленый камзол и черные штаны. Он не носил мантию и посох, какие многие маги считали формой. Он хотел меч, а не палку, когда все становилось плохо. — Их ссоры никак не связаны с моими обязанностями, и они никому не помогают.

Но маркграфиня так не думала.

— Нужно убедить ее, что я бесполезен, пока она не убила меня, — Гетен провел пальцами по густым волосам и покинул комнату. — И если я уйду навсегда в Пустоту, я заберу ее душу с собой.

Он прибыл в главный зал, а она уже разглядывала жуткие картины — Абсолом кормит волков. Она повернулась, склонила голову от его поклона и села слева от него — с его слабой стороны — за длинным деревянным столом.

Синее шелковое платье на ней подчеркивало подтянутую фигуру и цвет ее глаз. И рукава подчеркивали тонкий силуэт кинжала на ее левом предплечье.

Конечно, она была вооружена. Воительница Галина была как лань, которую охотник думал спугнуть, но она решала затоптать его, превратив в кровавую плоть и разбитые кости.

Первым блюдом был легкий бульон из овощей и обданных кипятком зерен. Она подула на суп и указала на комнату и портреты на стенах.

— Это ваши предшественники?

— Да.

Она доела суп.

— Куда дели моего сокола?

— Магод забрал ее в свою комнату. Он хорош с животными, домашними и дикими. Если она понадобится, просто попросите.

— Он умеет работать с соколами?

— Да.

Он молчал. Она больше не спрашивала. Ужин продолжался еще шесть блюд, а потом закончился блестящими черными эбон-ягодами с кустов, растущих за заброшенной базиликой Ранита.