Тень драконьего крыла - [23]

Никто не знал о присутствии в замке безликих, помимо Дрейка, в присутствии которого Шайрэн их покупал. Это не раз становилось для него весомым преимуществом и позволяло находиться в курсе всего, что происходило в этих стенах. Или почти всего.

В то время, когда, по словам очевидцев, Тень указала на Диару, безликих в саду не было. По указу хозяина они внимательно следили за прибывшими во дворец девушками, поэтому подтвердить или опровергнуть факт выбора не могли. Свидетели же в один голос твердили, что своими глазами видели, как Тень выползла из старого крыла и укрыла собой дочь кукольника. Очевидцы сообщали, что «всем присутствующим было явлено видение, где Диара стояла рука об руку с Эйданом».

Шайрэн воспользовался ментальной магией и считал мысли всех, кого допрашивал. Свидетели не лгали. Однако чем бы ни было их «видение», ни к какой вымышленной Тени отношения оно явно не имело. Шайрэн прекрасно понимал, что сейчас, когда драконы набрали такую мощь, что снова стали потенциальной угрозой, верхушка магов решит вмешаться в этот отбор. Он даже удивился бы, не попытайся они протолкнуть «свою» участницу. Сейчас первой подозреваемой стала Диара, но определенные сомнения вызывали еще несколько девушек. Что ж, завтра состоится первое испытание, и все встанет на свои места. Грядущий день обещал быть малоприятным.

Даша едва сдерживала негодование, гнев, возмущение и прочие малоприятные эмоции, которые точно не пришлись бы по душе стоящим перед ней ящерицам. Когда главная ящерица ушла, дышать стало легче, но совсем ненамного. Пока холеный белобрысый недопринц лил им в уши сладкую патоку, в Даше боролись два равнозначных желания: выплеснуть накопившееся раздражение и тоскливо зевнуть. В итоге первое она решила отложить на потом, а последнее исполнила несколько раз – жаль, заметил и оценил только Доставала, которого к этому моменту Даша успела возненавидеть едва ли не больше, чем остальных драконов, вместе взятых.

Доставала, он же Дрейк, бесил ее просто неимоверно. Даша знала, что и сама имеет характерец еще тот, но Доставала определенно побил все рекорды по скверности. От него исходили одни придирки, требования и – подумать только! – угрозы.

Вот и после общего свидания, когда всех девиц под конвоем расфасовывали обратно по комнатам, Доставала незаметно схватил ее за руку, заставил отстать и, сверкая стальными глазищами, принялся отчитывать. Разумеется, в ответ он услышал массу неприятных, но отлично характеризующих его эпитетов, чем остался крайне недоволен.

– Дарья, – убавив громкость, произнес он тоном, каким с Дашей обычно разговаривали занудливые преподы. – Ты хотя бы понимаешь, что твои выходки вредят прежде всего тебе самой? Или твоих умственных способностей недостаточно, чтобы осознать тот факт, что продолжай ты в том же духе, и добром это не кончится?

Список характеризующих Доставалу эпитетов моментально пополнился, и Даша не постеснялась их озвучить.

Дрейк тяжело вздохнул и, покачав головой, точно маленькому ребенку объяснил:

– У тебя есть выбор: либо принимаешь обстоятельства, в которых оказалась, как данность и ведешь себя соответствующе, либо продолжаешь бунтовать и рано или поздно в лучшем случае оказываешься в темнице. Поверь, в подвалы этого замка попасть не захочется никому.

– У меня есть третий вариант, – вкрадчиво улыбнулась Даша, обнажив слегка выпирающий клык. – Но ты о нем не узнаешь, пока я его не осуществлю.

Ноздри Доставалы раздулись, что выдало обуявшую его злость.

– Вот только огнем на меня не надо пыхать! – съязвила Даша, испытывая ни с чем не сравнимое удовольствие оттого, что снова вывела его из себя. – Или чем вы там, водные драконы, плюетесь? Водянистыми соплями?

Судя по виду, Доставала готов был плеваться чем-то посущественнее, но выплеснуть гнев ему не позволил приблизившийся к ним лорд. Даша уже сломала голову, пытаясь подобрать этому мрачному типу достойное прозвище, но так ничего и не придумала. Он слишком выделялся на фоне своих собратьев – и не только внешностью. Если терпение Доставалы Даша испытывала, не задумываясь ни на миг, то раздражать лорда ей почему-то не хотелось. Наверное, в его присутствии подсознательно включался инстинкт самосохранения, который, как считали многие, у Даши отсутствовал напрочь. Она лазала по крышам, пробираясь в запертые здания, провоцировала полицейских, гоняла на байке, нарушая все мыслимые и немыслимые правила, тусовалась с теми, кто звал себя отбросами и гордился этим званием. Все ради адреналина и для того, чтобы заглушить боль одиночества, постоянно живущую где-то в глубине души. Впрочем, в том, что испытывает нечто подобное, Даша не признавалась даже самой себе.

Благодаря лорду разговор с Доставалой был окончен, и ее проводили в «покои», как местные именовали предназначенную для участниц отбора тюрьму. Едва переступив порог, вытолкала за дверь горничную, которая особо и не сопротивлялась. Лишь усмехнулась, вспомнив, какой ужас отражался на лице этой несчастной, когда по ее настойчивой просьбе Даша сняла тоннели.

Не разуваясь, Дарья с размаху плюхнулась на кровать и уставилась в потолок. Нестерпимо хотелось взять в руки бумагу и что-нибудь нарисовать, дабы выпустить напряжение. Но никаких рисовальных принадлежностей в комнате не было, а просить о чем-то тюремщиков Даша не стала бы даже под страхом смерти.