Тень девятихвостой лисицы - [87]

Монахи стояли возле катафалка и о чем-то негромко переговаривались. В оранжевых кашаях, наголо выбритые, с барабанами дамару[41] в руках — они ничем не отличались от тех, что служили в буддийских храмах Земли. Лица — спокойные, в глазах — налет грусти, но смерть в этом мире не окончательна, поэтому сильно печалиться незачем. Даймё был достойным правителем, и на небесах его заслуги оценят, как подобает. Ну, это если верить тем же монахам.

Дзинсу Токеши на вид было лет около сорока, и он чем-то неуловимо напоминал Кенджи.

Такие же умные внимательные глаза, во взгляде спокойствие и тепло. Возможно, мне это кажется, а может быть, я просто не могу забыть друга и вижу его теперь в каждом служителе бога? В тот момент, когда я подходил, Исаму о чем-то разговаривал с одним из монахов и, наверное, культурней было бы подождать окончания разговора, но…

— Доброе утро! — вежливо поздоровался я. — Вы дзинсу Такеши?

На звук моего голоса монах обернулся, смерил меня заинтересованным взглядом и тут заметил висящий на груди оберег…

Ну да… Еще вчера Кояма выдал мне комплект брони, которая совершенно не сковывала движения. Кожа, стальные пластины и кольчужная юбка. Доспех обладал меньшей защитой и был намного дешевле моего основного, но в нем я чувствовал себя как в спортивном костюме. Имея преимуществом скорость, глупо этим не пользоваться. В строю мне сегодня драться не нужно, а значит, можно пожертвовать защитой ради подвижности. Проблема только в том, что при таком раскладе оберег я мог носить только снаружи. Вот и…

— Ты же новый телохранитель Ясудо Нори, — не сводя взгляда с оберега, потрясенно прошептал монах. — Я слышал о том, что произошло с вами в лесу, но и подумать не мог…

— Давай поговорим об этом позже? — сделав останавливающий жест, попросил я. — Сейчас есть дела поважнее.

— Да, конечно… — все еще находясь в легкой прострации, монах покивал и поднял на меня взгляд. — Я внимательно слушаю…

— На церемонии вы пойдете прямо перед князьями, и между вами не будет никого из охраны, — без обиняков пояснил я. — Даймё убили асуры, эти твари по-прежнему в городе, и они могут принять облик любого. Мне нужно, чтобы ты проверил своих людей.

— В этом нет необходимости, — выслушав, покачал головой дзинсу. — Асуры коварны, но даже сам Мара не сможет принять облик последователя Милосердной Богини.

М-да… Век живи — век учись. Мне еще много придется узнать об этом мире, но новость отличная. Хотя бы с этой стороны подлянки можно не ждать.

— Хорошо, — кивнул я и, поколебавшись, добавил. — В Мрачном лесу мы с князем повстречали его хозяйку. Юки… Ее звали Юки. Ночью, пять дней назад, она посмотрела нашу судьбу и сказала, что смерть к князю может прийти с какой-нибудь крыши. Асуры провели кровавый обряд и получили Силу от самого Мары. Их атака будет чудовищной! Я хочу, чтобы вы знали об этом.

С каждым моим словом лицо Такеши словно бы каменело. Видя, что я закончил, он еще некоторое время смотрел мне в глаза, затем кивнул, и медленно произнес:

— Спасибо за предупреждение, брат, мы будем готовы. Поставим щиты и прикроем всех, кто вокруг. Надеюсь, успеем поставить. Наша Сила приходит извне, и если бы кто-то предупредил заранее… Хотя бы в тот момент, когда возникнет опасность.

— Или я, или Кояма-доно крикнем: «Щиты!» Этого будет достаточно?

— Да, вполне, — заверил меня монах и я, кивнув, вернулся на своё прежнее место.

С этим вроде разобрались, и как же жалко, что эти гребаные щиты нельзя держать постоянно. В том смысле, что заклинатели по ходу движения будут меняться. Такой щит, по словам Коямы, отразит до двадцати стрел или одно заклинание мастера. К сожалению, заклинатель может держать защиту всего три-четыре минуты, а до храма мы будем ползти минут сорок. И я не знаю, на что способны монахи, но, надеюсь, богиня даст им достаточно силы, чтобы её потомки пережили сегодняшний день.

Резкий звук гонга, прозвучавший со стены, разорвал висящую над площадью тишину. В следующий миг фонтаны выстрелили в небо тугими струями, забрызгав толпу и увлажнив мостовую. От ворот тут же донеслись сухие команды, князья оседлали коней, толпа качнулась и образовала какое-то подобие строя, скрипнул колесами катафалк. Не прошло и пяти минут, как гонг прозвучал повторно, ворота открылись, и процессия медленно двинулась к храму.

В прошлой жизни мне ни разу не доводилось бывать на церковных мероприятиях, но то, что происходило здесь, поражало! Люди молчали! И те, что шли процессией к храму, и те, что стояли по обеим сторонам дороги возле домов! Лишь шорох шагов, цоканье лошадиных копыт, треск двух десятков дамару и негромкое бормотание монахов! Все! Больше ни звука! Город, словно живой, тоже преисполнился скорби и вместе с людьми провожает своего даймё! Дико… И в то же время безумно торжественно! Все-таки японцы очень странный народ…

Процессия двигалась шагом. На лицах людей хмурая отрешенность. Идут не торопясь с прямыми спинами. Все смотрят перед собой… Все… кроме нас.

Нори ехал слева, в трёх метрах от брата, и мы, растянувшись метров на двадцать по левому краю процессии, внимательно следили за толпой и всеми окрестными крышами.