Тень богов - [26]

Агнар улыбнулся.

– Я пущу ему кровь здесь и сейчас, погляжу, как его жизнь прольется на снег, и ты увидишь, как он будет биться и умрет, как выпотрошенная рыба.

Эльвар отвернулась. Убийство детей не казалось ей достойным способом завоевать боевую славу.

– Следи за ним, – огрызнулся Агнар, и Эльвар сосредоточилась на пленнике, что все еще стоял на коленях.

Мужчина закрыл глаза и, казалось, просто сделал невероятно длинный вдох.

Агнар дернул мальчишку за волосы, и с губ ребенка сорвался крик.

Глаза мужчины открылись. Теперь они были совсем нечеловеческими: внутри переливался янтарь. И пока Эльвар смотрела на пленника, ей казалось, что он растет, увеличивается в размерах, и шкуры на его плечах и груди потрескивают.

– Отпусти его, – прорычал пленник. Теперь и рот его выглядел по-другому, кончики зубов были острыми.

– Нет, – ответил Агнар и снова потянул за волосы. Последовал еще один вопль.

Мужчина вскочил на ноги, рыча, и бросился на Агнара, вытянув руки. За собой он тащил шестерых мужчин – в том числе Сайвата, – как будто они были щенками, уцепившимися за матерого волка.

Или медведя.

– HALDA![4] – закричал Агнар, непроизвольно отступив назад.

Железный ошейник на шее пленника полыхнул красным, и тот сделал неверный шаг, еще один, с таким усилием, будто шел под водой… потом остановился совсем. Замер. Он смотрел на Агнара, и каждый мускул в его теле дрожал, будто сражаясь с невидимой силой. Глаза его прочертили красные прожилки, на губах выступила пена и кровь, он рычал и скрежетал зубами, сжимал и разжимал кулаки. Эльвар заметила, что ногти его выросли, превратившись в настоящие когти.

– На колени, – сказал Агнар.

Мужчина взглянул на него, и в глазах его плескалась безумная ярость.

– Á HNÉN![5] – крикнул Агнар, и пленник упал на землю, хватая ртом воздух.

Мальчик и женщина бессильно всхлипывали. Агнар повернулся к Эльвар.

– Все еще сомневаешься? – спросил он, и губы его дрогнули в улыбке.

Эльвар покачала головой.

Агнар оглянулся на мужчину у своих ног.

– Ты Берак Бьорнассон, и в жилах твоих течет кровь мертвого бога Берсера. Ты Порченый, ты берсеркер, и тебя разыскивают трое ярлов за убийство, кровный долг и вергельд. И теперь ты мой, – сказал Агнар и улыбнулся. – За тебя дадут хорошую цену.

Он оглянулся по сторонам, посмотрел на мертвого тролля и на своих бойцов, тех, что пали в битве, и тех, что стояли вокруг.

– Подберите наших мертвых. Разделайте тролля. Заберите с собой все ценное.

Глава 8. Орка

Вернувшись на ферму, Орка сидела на крыльце дома и водила точильным камнем по лезвию охотничьего ножа. Она вполглаза следила за Брекой, который собирал яйца в курятнике. А тот, в свою очередь, постоянно отрывался от дела и поглядывал на небольшую ручную тележку. В ее задней части сидел перевязанный теннур, опираясь на гору одеял.

Скрипнули ступеньки, и рядом с Оркой сел Торкель.

– Какое у тебя задумчивое выражение лица, – сказал он, наклонившись, чтобы посмотреть жене в глаза. Отвел в сторону светлую прядь с вкраплениями цвета серого металла. – Хотел бы я знать, что там происходит внутри этой клетки для мыслей.

Орка отвела взгляд от Бреки и посмотрела на мужа.

– Я думаю, что ты не умеешь говорить «нет» нашему сыну, – резко сказала она и вновь отвернулась, уставившись на теннура, который сидел в тележке Бреки.

Торкель скривил губы и пожал плечами:

– Ха, может, я и виноват в этом, только вот у него твои глаза, и я не помню, когда в последний раз говорил тебе «нет». У вас обоих есть странная власть надо мной.

– Ты не осмелишься мне отказать, – проговорила Орка, не в силах сдержать намек на улыбку, смягчившую жесткую линию ее рта.

– А ведь верно, ха, – усмехнулся Торкель. Он наклонился еще ближе и прикоснулся губами к ее щеке, щекоча бородой.

– Но с ним ты слишком мягок, – ответила Орка.

– А может, это ты с ним излишне строга, – выдохнул Торкель.

Орка резко повернулась к нему:

– Это жестокий мир, и мы не всегда будем рядом, чтобы защитить Бреку от напастей. Мы не только его родители, мы также его учителя.

– Всё так, – согласился Торкель. – Но ему всего десять зим, и он уже многому научился. Дай ему побыть мальчишкой. У него еще много времени до момента, когда придется ступить в этот темный мир.

– А что, если этот теннур решит перерезать нам глотки во сне или если мы простудимся и умрем от лихорадки? Как тогда твоя мягкость поможет Бреке?

Мужчина вновь пожал плечами.

– Теннур не нанесет вреда ни ему, ни нам. Мы достаточно напарывались на острые грани жизни. В его возрасте я носил ошейник трэлла, а следы от ударов плетью на спине не успевали заживать, – он взглянул на Орку. – Вспомни, что мы повидали и вынесли. Я хочу его укрыть от всего этого: столь долго, сколько сумею.

Орка кивнула и перестала точить кинжал. Кромка лезвия сверкнула на солнце, острая, словно бритва.

– Да, я тоже это чувствую. Но я беспокоюсь. Мы ведь не всегда будем здесь, чтобы защитить его.

Торкель обхватил ее за плечи и сжал так сильно, что она почувствовала, как трещат кости.

– Ах, женщина, ты слишком много беспокоишься, – сказал он, проводя кончиком пальца по резко очерченной линии ее щеки и скулы. – Погляди вокруг. Мы живем свободно, мы хозяева у себя на ферме, никакие клятвы и обязательства нас не связывают. Воздух здесь, наверху, чист и свеж. Наступает весна, светит солнце, и у нас растет прекрасный сын.