Тэмуджин. Книга 3 - [109]

Скоро люди на лодках заметили войско, спускающееся с горы. Застыли на месте, всматриваясь. Встревоженно крикнув другу другу что-то невнятное, они бросили невод и быстро погребли к берегу. Попрыгали один за другим на берег, оставив лодки в воде, и разобрали лошадей. Через малое время они скрылись за увалами ближних сопок.

Войска быстро растекались по низине, устремляясь к берегу. Густо облепляя длинные песчаные отмели, поили лошадей.

Несколько дозорных от передового отряда поскакали вверх по склону сопки. Они и усмотрели ниже по течению, за излучиной, небольшой курень. Мэнлиг с ходу бросил на нее одну из тысяч.

Тогорил-хан с Тэмуджином и Джамухой стояли на бугре, смотрели, как сотня за сотней, разъезжаясь, окружили курень и, не встречая сопротивления, вошли в нее с трех сторон…

Скоро оттуда выехали несколько всадников, ведя с собой пожилого мужчину на буланом коне, в добротных одеждах из белой кожи. Разгоняя коней во весь опор, они подскакали к бугру.

– Это здешний нойон, – доложил приведший его сотник.

– Говори нам, какие тут курени, где ставка Тохто-беки, – внушительно сказал ему Тогорил-хан. – Будешь говорить без хитростей, не тронем твой курень. Будешь юлить и хитрить – развеем все пеплом, а хозяина своего все равно не спасешь.

Тот с явным облегчением вздохнул и сразу стал говорить.

– Тохто-Беки со своими ближними родами живет в другой степи, – зачастил он, прижимая руки к груди, показывая готовность помогать. – Это за хребтом, отсюда будет один переход. А здесь, по Хилге живут мирные люди: мы скот пасем да охотимся, никого не задираем, никому не мешаем…

– А сколько у вас здесь куреней? – спросил Джамуха.

– Куреней семь и вокруг еще мелкие стойбища, – с готовностью отвечал нойон. – Да курени-то, одно название, айлов по триста-четыреста, сами можете все осмотреть. Мы все зависим от Тохто-Беки.

– Ты знаешь, что он ходил на нас с набегом? – спросил Тэмуджин.

– Знаю, – не стал отпираться тот. – Наши люди видели, как он тут проходил с небольшим отрядом, но нам он не сообщал, куда едет, и с собой не звал. Мы сначала думали, что на охоту, а потом слышали иное…

Посовещавшись, решили не задерживаться и идти на главные меркитские курени. Тогорил предупредил нойона:

– Передай всем своим, чтобы сидели тихо, если хотят жить с нами мирно. Нам нужен лишь Тохто-Беки со своим сородичами.

Тот молча склонил голову.

Взяв с него слово, из куреня взяли с собой нескольких проводников и заложников из родни нойона и двинулись дальше. Едва отъехали, Тогорил отозвал в сторону Тэмуджина и Джамуху, сказал:

– Эти курени нельзя оставлять без присмотра, в таком деле всякое может быть, а дело у нас важное.

– А что, в спину могут ударить? – спросил Тэмуджин.

– Мы не знаем, что у них на уме, может, страх перед Тохто-Беки перевесит цену родной крови.

– А что же тогда делать? – спросил Джамуха.

– В лесу оставим несколько тысяч воинов, чтобы прикрыли нам тыл. Посмотрим, сдержат они обещание или нет.

«Правильно делает хан, – одобрительно подумал Тэмуджин, глядя на Тогорила, – старик он предусмотрительный, знает, как уберечься…»

Поздним вечером подошли к опушке тайги у подножия гор и заночевали, укрывшись в сосновом лесу. Едва рассвело, оставили по тысяче от каждого войска и двинулись дальше, в горы.

Тогорил перед уходом строго напутствовал остававшихся тысячников:

– Если эти курени поднимутся, заслоните им дорогу и сообщите нам. Если сможете, то и разбейте их, да истребите всех, а скот вместе с женщинами и детьми соберите в одном месте.

– А если не тронутся? – спросил Мэхэ, тысячник Тэмуджина.

– Тогда последите за ними дня два, а потом оставьте где-нибудь дозорных и идите за нами.

До вечера снова шли по горам. Долго поднимались по склонам, заросшим густыми дебрями, огибали отроги, выбирая пути по распадкам. Уставали кони. Кое-где приходилось прорубать дорогу топорами, сокращая путь в зарослях.

Наконец, растекаясь по ущельям, прошли главный перевал и скоро теснины стали отходить назад. Впереди за деревьями завиднелся красноватый свет закатного неба. Сзади над горами быстро сгущалась темень.

Нойоны спустились по дну распадка, обогнули косогор и вышли на опушку. Перед ними в надвигающихся сумерках до дальних гор простиралась холмистая ковыльная степь. Поблизости не было видно больших куреней, лишь несколько маленьких стойбищ темнело в низинах. Людей и скота возле них не было видно. Но под дальними сопками отчетливо синела, растекаясь по всей долине, ровная полоса дыма, выдавая присутствие больших куреней.

Тэмуджин, увидев перед собой меркитскую степь, вновь охватился волнением. В нем разгорался, усиливаясь, какой-то томящий, нетерпеливый зуд. Дрожа всем телом, он ищущим взглядом осматривал темнеющие холмы и низины. Где-то здесь, в этой дальней и чужой стороне была сейчас его Бортэ. Не убирая дрожащей руки с костяной рукояти мадаги, он с мстительным чувством думал: «Тогда вы напали на нас… ну, а теперь на себе почувствуйте горе и страх».

Он слез с коня, подошел к заводному – каурому мерину Хачиуна – отвязал и спустил на землю увесистую переметную суму. Вынул из нее кольчугу и шлем – подарок Тогорила, быстро надел на себя. Одел сверху пояс с оружием, двинул плечами, ощущая приятную, холодящую тяжесть железа, и снова сел на коня.