Тэмуджин. Книга 2 - [28]

– Что сверстники, – проворчал Хутугта, – мы, дядья его, может быть, не ровня ему. Так что вам потом еще придется подумать, к кому приткнуть свои беспутные головы.

– А что делать, раз он не хочет идти с нами, – Даритай раздраженно дернул головой. – Ведь мы все-таки дядья его, мы не можем упрашивать да кланяться ему…

– Время покажет вам, что делать.

– Вот пусть сначала покажет, а пока что рано еще гадать об этом, – Даритай, чертыхаясь про себя, снова стал разливать архи. – Давай выпьем еще по одной, да тебе пора отдыхать, завтра дорога неблизкая.

– Да, скажи нукерам, – неохотно перевел разговор Хутугта, – чтобы сучьев для огня на всю ночь натаскали.

– Скажу, не беспокойся… – Даритай дождался, когда выпьет Хутугта, принял чашу. – Я вот что подумал еще, может быть, сделаем тебе носилки, пока от леса не отъехали, и тебе завтра легче будет.

– Да, пожалуй, так лучше будет, – с благодарностью посмотрел на него Хутугта. – Что-то сильно уж устал я за эту дорогу.

– С таким племянником будешь уставать, – невесело отозвался тот.

Даритай после разговора с Хутугтой, пока они добирались до своего куреня, несколько раз мысленно возвращался к нему и раздумывал о Тэмуджине. В одно время даже подумал было: «Может, и вправду, собраться нам снова, под старость и Тэмуджин пригодится, надо же кому-то и молодых вести вперед…» Но потом вспомнил о Таргудае, о неугомонных Бури Бухэ и Ехэ Цэрэне и окончательно передумал: слишком уж хлопотное дело, подальше от всего этого надо быть. И даже на Хутугту про себя рассердился: наводит зря смуту там, где не надо, нет чтобы уйти к предкам спокойно, без выдумок… И когда подъезжали они к своему куреню, Даритай был уже уверен: завтра же в ночь он поедет к Алтану, сообщит ему все о семье Есугея.

XV

Отказ Тэмуджина на приглашение сородичей семья восприняла с глухим непримиримым разочарованием. Между ним и родными враз выросла холодная стена отчужденности, и росла она с каждым днем. Младшие братья ходили, обиженно надувшись, будто им сначала что-то пообещали, а потом, поглумившись вдоволь, отказали. Бэктэр, в бешеной злобе искривив лицо, уходил за юрту, молча сек плетью пожухлую, изъеденную телятами траву, с трудом сдерживая прорывающийся из груди звериный рев, кусал себе губы. Матери строгим молчанием показывали свое несогласие с ним.

Проводив хамниганов, Тэмуджин позвал всех своих в юрту, собираясь объяснить им свое решение, но Бэктэр, не желая с ним больше разговаривать, ушел куда-то за стойбище и увел за собой Бэлгутэя. Оставшиеся, хмуро опустив глаза и поджав губы, безмолвно застыли вокруг очага. Тэмуджин пытливо оглядел лица домочадцев и остановил взор на Хасаре.

– Вы думаете, эти наши дядья из жалости к нам пришли? Осенью они бросили нас одних на голодную смерть, а сейчас увидели, что мы еще живы и вдруг полюбили как кровных сородичей? У вас, если вы на самом деле так думаете, в головах пусто как в старых заброшенных дуплах. Должно быть, ветер воет у вас в ушах… Вы видели, какой сейчас стал дядя Хутугта? Он уже собрался к предкам и теперь, видно, испугался встречи с нашим отцом и дедом Тодоеном, потому и забеспокоился о нас. Когда-нибудь вам будет понятно это или нет?..

Братья хмуро молчали. Тэмуджин по их виду не мог понять, уразумели они что-то из его слов или нет, но было ясно, что расставаться с мыслью о возвращении к соплеменникам братьям тяжело. Не дождавшись от них ответа и тяготясь их молчанием, Тэмуджин жестко сказал:

– Начнете вы, наконец, что-то понимать или нет, я не знаю. Но я ваш нойон и пока я жив, вы будете делать, как я скажу. Поняли?

– Поняли, – пробурчал Хасар.

– Поняли, – виновато повторил Хачиун.

Тэмугэ испуганно моргал покрасневшими глазами, готовый зареветь.

– Идите! – Тэмуджин, все более раздражаясь про себя, проводил их негодующим взглядом и повернулся к Сочигэл: – А вы, Сочигэл-эхэ, могли бы Бэктэру и разумное слово сказать, когда он не слушает старшего брата, да еще и Бэлгутэя учит этому.

– Какое это еще разумное слово? – вспыхнула та. – Тебя слушать да помалкивать, что ли? Слава небесам, мой Бэктэр не такой…

– Глуп ваш Бэктэр! – не сдержавшись, запальчиво бросил Тэмуджин.

– Глуп?.. Да я ведь знаю, почему ты не согласился ехать к дядьям: не хочешь свое старшинство терять, ведь так? Там ты кто будешь? Племянник Бури Бухэ и больше никто. А здесь ты нойон, с хамниганами знаешься, дядья приезжают, упрашивают как равного… Вот почему ты не хочешь ехать. Только почему мои Бэктэр и Бэлгутэй должны страдать от твоих прихотей?..

– Что ты выдумываешь! – рассердилась на нее Оэлун. – Не говори глупостей, еще дети услышат.

– Пусть слышат, пусть знают, каков их старший брат! – упрямо держалась за свое Сочигэл. – Если моих детей ему не жалко, почему я должна молчать?

Тэмуджин, не ожидавший от нее такой прыти, сначала ошеломленно молчал. Опомнившись, он холодно посмотрел ей в глаза и сказал:

– Я, Сочигэл-эхэ, никого не гоню, но и силой никого не держу у себя. После смерти отца я никогда не просил вас, чтобы вы оставались с нами. Вы можете ехать со своими сыновьями к моим дядьям или возвращаться в свое родное племя. Из юрт вы можете взять кожевенную, из лошадей выделю вам шесть голов: тех, на которых вы ездите и еще по одному мерину, сундуки свои с вещами заберете. Если желаете, то можете отправляться прямо сейчас.