Темный рассвет - [4]

Эта и множество других странных мыслей посещали меня, пока я лежала, глядя в безоблачное осеннее небо, синее как ленточки в волосах Лави или платье, которое мне подарил Анри. Надо было подняться, но малейшая попытка заканчивалась молоточками в висках. Ленточки, кстати, летали перед глазами — странные, полупрозрачные, похожие на скрученные спиральки. Еще летали искорки-звездочки — до тех пор, пока не раздался топот и их не затмили плавающие в разные стороны лица кучера и конюха, которые с какой-то радости наклонялись ко мне и почему-то кричали:

— Ма-ам! Ма-ам!

До меня как раз дошло, что это, должно быть, «мадам», когда кучер и конюх исчезли, а вместо них появились плавающие Анри и Винсент.

— Е-ре-а! — муж бережно подхватил меня на руки. — Ак ы, о лит?

Так мог звучать заикающийся арнейский, хотя предположительно, это было: «Тереза, как ты, что болит», — на чистом энгерийском, но уверенной быть не могу. Что-то у меня точно болело, но я никак не могла понять, что: затылок или макушка. Да и ногу, кажется, я все-таки подвернула. Ощущение полета и подпрыгивания, когда Анри поднимался по лестнице, добавило неприятных ощущений: теперь меня еще и затошнило. Попыталась ответить, получилось что-то вроде:

— Моя ноглова…

К счастью, свыше смилостивились над моим позором, и сразу после этого сознание отключилось.

Кто-то держал мою руку в своей, поглаживая. А кто-то водил пальцами по лбу… бр-р-р, холодными, почему-то мокрыми, но сильными. Голова раскалывалась на множество мельчайших кусочков, собиралась воедино, а потом раскалывалась вновь. Зато моя импровизация сработала. Косо-криво, но ведь сработала же!

— Вы за женой даже в собственном доме уследить не можете. Что уж говорить о чем-то большем.

— Лучше следите за своими словами, де Мортен. Как вы только что выразились, в моем доме.

Или не очень?

Приоткрыв глаз, обнаружила мужа по одну сторону кровати. Брат наблюдался справа: суровый и мрачный, держал в руках стакан с водой и чертил исцеляющие узоры армалов, глядя куда-то в район моей макушки. Анри тут же наклонился ко мне, с тревогой вглядываясь в лицо. Какое это счастье — видеть его на одном месте, а не постоянно кружащим надо мной, как июньский шмель.

— Как ты себя чувствуешь?

— Не очень… — я слабо улыбнулась.

Ну очень, очень слабо. Чтобы наверняка.

— Ничего. Сейчас полегчает, — холодно отозвался Винсент.

М-да. Об этом я как-то не подумала.

Боль и правда отступала — мягко, как океанская волна, унося за собой шум в ушах и тревогу из глаз Анри. Руки и ноги наливались теплом, да и в целом я себя чувствовала превосходно. Ну, если исключить взгляды двух самых дорогих мне мужчин — колючие, хлесткие, стоило им скреститься подобно лезвиям кардонийских стилетов.

— Я люблю вашу сестру, де Мортен.

— Так любите, что обрекаете ее на жизнь с оглядкой, сплетни и косые взгляды?

Брови Винсента сошлись, снова прочертив на переносице глубокую складку. Глаза Анри похолодели — насколько можно назвать холодным расплавленное золото. Но сейчас в него медленно вливали лед, оставляя застывать на ветру.

— Я сделаю все, чтобы она была счастлива.

— Вы уже достаточно всего наделали. Я политик, де Ларне, и в отличие от вас привык смотреть вперед, а не только себе под ноги.

— Так поднимите голову и подумайте о чувствах Терезы.

— С каких это пор вас интересуют ее чувства? — В голосе Винсента звучала смазанная ядом сталь. — С того дня, как вы обманом стали ее мужем? Я поклялся защищать сестру, а вместо этого отдал вам. Но вы даже с этим не справились, позволили ее силе прогреметь на весь мир. Настоящий мужчина не создает женщине проблемы, а решает их. В ваших же интересах решить эту проблему как можно скорее. Тереза подаст на развод, вы подпишете бумаги. И сделаете заявление в прессе, что она ни о чем не знала, соглашаясь на этот брак.

— И не подумаю! — рявкнула я. — Я обо всем знала с той самой минуты, как переступила порог нашего дома в Лигенбурге.

— Что ж, в таком случае вы просто глупая девица.

Анри поднялся, его яростью меня полоснуло наотмашь.

— Позвольте напомнить, де Мортен, что вы говорите с моей женой и о моей жене. Так что извольте выбирать выражения, или я выкину вас в окно.

— Не советую со мной играть, де Ларне, — брат сцепил руки за спиной, словно опасался пустить их в ход. — Однажды вам уже удалось обвести меня вокруг пальца, но повторить не получится. Подпишите бумаги о разводе, и я оставлю вас в покое. Откажетесь — и я разберу ваше прошлое на кусочки. Найду то, что позволит мне от вас избавиться. Так или иначе.

Слова брата били с опозданием, но точно и в самое сердце. Наверное, так же чувствуется боль от удара шиинхэ — когда расходится рана, а не когда наносишь удар. Сколько раз за последние дни Анри задавался теми же вопросами? Сколько раз вспоминал о том, как от меня отказался и думал, что так было бы лучше для нас обоих? Сколько раз ненавидел себя за то, что бессилен перед любой магией, хотя за спиной маячит тень Эльгера? И сумеем ли мы справиться с этим? Даже вместе.

— Тереза. — Анри предупреждающе сжал мои пальцы, но смотрела я только на Винсента.

Меня колотило от ярости.