— Прежде чем судить о вещах, — сказал ему Парменион, — на себя бы сперва посмотрел. Где те горы, через которые мы ехали? Где река Нестос? Неужели не видишь, что мы с тобой уже в другом мире?
— Это какой-нибудь трюк, — проворчал Аттал, беспокойно вглядываясь в незнакомый горизонт.
Махнув на него, Парменион обратился к Аристотелю. — Почему они забрали мальчика?
Аристотель склонился вперед, опершись двумя локтями о широкую столешницу. — В том мире есть Царь, одержимый муж. Он жаждет бессмертия. Чтобы добиться его, он должен принести жертвоприношение в виде сердца особой жертвы. Жрецы поведали ему о золотом ребенке… об особом ребенке.
— Этот мир — он такой же, как и наш? Мы сумеем выбраться из него? — спросил Спартанец.
— Я не смогу дать полный ответ, — ответствовал маг. — Существуют большие сходства между нашими мирами, но есть и грандиозные различия. Там обитают кентавры, и все те существа, о которых вы слышали только из мифов — оборотни и Гарпии, горгоны и другие создания тьмы. Это магический мир, друг мой. И всё же это — Греция.
— Царь, о котором ты говорил — у него есть имя?
— Филиппос, Царь Македонов. И, прежде чем ты спросишь, да, это Филипп, точное воплощение человека, которому ты служишь.
— Это безумие, — осклабился Аттал. — Почему ты сидишь и слушаешь всю эту абракадабру?
— Как я тебе уже сказал, — холодно произнес Парменион, — буду более чем рад, если ты вернешься в Пеллу. Что же до меня, то я отправлюсь в эту другую Грецию. И разыщу принца. Ты пойдешь со мной, Аристотель?
Маг покачал головой и отвел взгляд. — Я не могу… не сейчас. Хоть и желаю этого всем сердцем.
— Слишком опасно для тебя, колдун? — усмехнулся Аттал.
— Так и есть, — согласился Аристотель без тени озлобленности. — Но я присоединюсь к вам, как только смогу, дабы вернуть вас домой. Если, конечно, выживете.
