Темный прилив-2: Руины - [2]

На уступе под потолком прятался неверный. В руке он держал тяжелую металлическую палку, конец которой ярко вспыхивал. С громким свистом темноту пронзил алый луч, но раб отразил его амфижезлом и в свою очередь сам сделал выпад острым концом своего орудия. Жезл отсек человеческую ногу по самое колено, и когда хазрах опустил смертоносный посох, на него сверху полилась солоноватая кровь.

С громким криком сверху обрушился и сам человек. Он приземлился настолько неуклюже, что было слышно, как затрещали кости. Человек в панике сжимал руками отрубленную конечность, из которой фонтаном хлестала кровь, и полным ужаса взглядом смотрел в глаза своего противника. Губы человека шевелились, дрожащим голосом он молил о пощаде, но еще один взмах амфижезла заставил этот голос затихнуть, и обезглавленное человеческое тело бездвижно распростерлось на полу.

Вокруг хазраха-Шедао кипела настоящая битва, рабы вовсю сражались с людьми, выпускавшими из боевых орудий смертоносные разряды. Хазрахи гибли десятками, но продолжали наступать, преодолевая сопротивление аборигенов. Засада обернулась для неверных полным разгромом. Объятые паническим ужасом, они пытались спастись бегством, но кольцо завоевателей сжималось все теснее…

И вдруг Шедао ощутил острую, жуткую, но одновременно успокаивающую боль. Она пришла сзади, пронзила его правое бедро и добралась до живота. Он почувствовал, как хазрах пытается сопротивляться боли. Гуманоид резко рванул влево, позволив смертоносному оружию выскользнуть из его тела, но это не помогло ему побороть зарождающуюся в душе панику от осознания того, что он получил серьезую рану.

Развернувшись, хазрах взмахнул амфижездрм и чуть было не промахнулся. Он увидел, что абориген, только что сумевший ранить его, оказался девушкой, причем совсем юной. Удар, который пришелся бы точно в горло взрослого человека, рассек голову девушки на уровне лба. Кровь брызнула из ее головы во все стороны, мертвое тело, по-прежнему сжимавшее в руках виброклинок, обрушилось на холодный феррокритовый пол…

Шедао Шаи выгнул спину и резко сорвал с лица маску. Нет, он вовсе не боялся реакции хазраха на ранение, его шокового состояния и последующей смерти. Шедао неоднократно переживал эту ситуацию и раньше, причем безо всяких негативных для себя последствий. Но на этот раз он не захотел, чтобы постыдный страх этого раба омрачил его собственные впечатления от увиденного.

Командующий йуужань-вонгов наконец разжал кулаки и немного отдышался, чувствуя приятную прохладу корабля. Он знал: многие сочтут притворством то, что он поспешно и брезгливо отверг предсмертные чувства хазраха. В особенности он ожидал насмешек от Дэйна Лиана, своего ближайшего помощника, который мог себе это позволить. Считалось, что домен Лиан имел более славную историю, чем домен Шаи. По крайней мере, до сего момента. История, полная лишь побед, заставила их уверовать в собственную непогрешимость, чем сделала их только слабее. Этого Лиана отдали мне на поруки, чтобы я привил ему чувства истинного воина.

Шедао Шаи знал, что ощущения, которые передал ему раненый хазрах, многие посчитали бы мелочью, никчемной ерундой, не стоящей даже лишнего вздоха. Но все это — не для Шаи. Боль, которую чувствовал раб после удара виброклинка — богомерзкого оружия, испортившего невинную девочку и втянувшего ее в эту войну, — была хазрахом отторгнута. Хазраха могло ждать избавление, но он отвернулся от него.

Боль нельзя отвергать, ее нужно принимать как должное. Боль, по мнению Шедао Шаи, была единственной постоянной величиной в жизни каждого существа. Рождение сопровождалось болью, смерть — тем более. Все жизненные перемены требовали боли. Противиться боли — это все равно что отвергать истинную природу Вселенной. Боль делала воина сильным. Первым среди равных. Похожим на бога.

Шедао Шаи прошел к испещренному рубцами дальнему углу покоев и мягко прикоснулся к шарообразному, похожему на жемчужину созданию, помещенному внутрь стены. И словно черный песок, смытый бурным водным потоком, стена резко потеряла цвет и стала полностью прозрачной, открыв доступ к семейной сокровищнице — хранилищу реликвий домена Шаи. Такую ценную коллекцию, безусловно, не стоило доверять кому-то одному и уж тем более помещать на корабль, подобный «Наследию страданий», но старейшины домена посчитали, что такой кладезь мудрости древних сможет прекрасно вдохновить на подвиги новое поколение бесстрашных воинов.

Шедао Шаи опустил руку на барьер, отделявший его от хранилища, и нащупал пальцем небольшую точку в левом нижнем углу, служащую для открытия тайника. Он хотел поместить сюда останки своего деда Монгеи Шаи, выдающегося воина, погибшего во время разведывательной миссии на планету, известную у неверных как Биммиель. Монгеи прибыл туда полвека назад в составе отряда, призванного осуществить необходимые приготовления к полномасштабному вторжению йуужаньвонгов.

Он мужественно боролся с неверными, держался до последнего, передавая в штаб всю необходимую информацию, за которой он туда прилетел. Он погиб, пожертвовал собой, заставив прочие кланы уважать и почитать его домен — домен Шаи. Во многом благодаря нему Шедао выбрали предводителем нового наступательного похода.