Темный пакт - [8]

Миновав два квартала безликого муравейника высоток, патрульная машина подъехала к одной из них. Когда машина остановилась у нужного дома и система навигации оповестила о прибытии, молчавший весь путь Олег посмотрел на напарника отца:

— Мистер Ольгерд, как это случилось? Когда?

Напарник еще раз громко сглотнул.

— Олег, кхм… — замялся Ольгерд, но потом заговорил мерзким дежурным тоном: — Все подробности запрещены к разглашению в связи с проведением внутреннего расследования по произошедшему… инциденту. Организацию похорон возьмет на себя служба патрульной полиции, все подробности узнаешь, как только будут завершены следственные действия. С тобой обязательно свяжутся в ближайшее время.

Олег не сдержался — презрительно дернул щекой, отчего Ольгерд невольно вздрогнул. Исподлобья глянув на замявшегося сержанта, Олег кивнул и вышел из машины. Поднявшись в квартиру, он, едва закрыв за собой дверь, отбросил маску невозмутимости, по-звериному закричал, завыл, выплескивая всю свою тоску и боль. Мне было при этом очень неловко — я невольно стал свидетелем очень личного, причем не мог уйти в другую комнату или переключить канал.

Прокричавшись, выплескивая в вое и рыданиях боль потери, парень кое-как взял себя в руки. Забившись в угол, он поднял левую руку и легким нажатием активировал меню личного кабинета. «Да, победивший киберпанк», — думал я, глядя на возникшую прямо в воздухе проекцию.

Выйдя в сеть, Олег зашел на новостной портал территории Волынского протектората. Нигде упоминания о гибели полицейских, тем более в элитном районе Града, не было. Просмотрев всю ленту новостей за минувшие сутки и не увидев искомого, Олег вышел из Сети.

Забившись в угол, он долго плакал, уткнувшись лицом в колени. Чуть погодя, перебравшись на кровать, парень провалился в забытье, время от времени выныривая и снова засыпая с отголоском отчаянной надежды на чудо — разбитая ваза склеится, мама найдется, а отец вернется со смены.

Проснувшись вечером, Олег бесцельно побродил по комнате и остановился у окна, вглядываясь в вечерние сумерки. Квартира была на последнем, двенадцатом этаже, и из окна открывался неплохой вид. Дом стоял на перекрестке двух основных магистральных проспектов. Проспект Вишневецкого, проходя через весь Восточный район, уходил в Южные кварталы. Там было темно — в прямом и переносном смысле. Редкие фонари заканчивались на границе районов, и за КПП царила тьма, разбавленная лишь парочкой подсвеченных линий наземки да яркими оазисами света на высоте. Немногие в Южных могли себе позволить оплачивать счета за освещение, а те, кто мог, обитали как можно выше от земли, занимая целые этажи зданий.

Проспект Валленштайн прямой широкой лентой уходил в сторону Центральных кварталов, прямо на гору, давшую название молодому городу. Там света было несоизмеримо больше — холмистая местность сияла многочисленными лентами монорельсов, уличной иллюминацией, подсветкой особняков. На самой горе и вовсе сверкало буйство красок — сегодня там проходило сразу несколько крупных ивентов, в том числе международный конкурс певцов ртом. Там сейчас должен был быть его отец — обеспечивать охрану правопорядка… Подумав об этом, Олег заскрипел зубами.

Я по-прежнему находился в роли стороннего наблюдателя с ограниченным доступом — чувствуя эмоции и осознавая мысли паренька. Олег же размышлял о том, что вчера ночью у отца точно была не левая подработка: он сам сказал вечером, что попросили подменить. Согласился отец с удовольствием, смена предстояла хорошая — патрулирование на Горе, синекура; знай сдерживай зевоту да любуйся с завистью на особняки администрации комиссариата и усадьбы аристо.

Раз смена числилась официальной — а не одна из частых полулегальных подработок в арабском гетто, значит, погиб отец при исполнении. И патрульная служба не только возьмет на себя все затраты по организации похорон, но и до грядущего совершеннолетия будет перечислять Олегу пособие по утере кормильца. Сумма небольшая, всего двести кредитов в месяц, но этого хватит на оплату аренды квартиры здесь, в Восточном районе. Переезжать в более неблагополучные районы желания у Олега не было совершенно — элементарно опасно для жизни и здоровья.

Справившись с эмоциями и горечью утраты, Олег начал прикидывать расходы. Аренда квартиры — сто шестьдесят кредитов в месяц. Обязательная оплата Сети — еще пятнадцать плюс пятнадцать — вирт. Остается десять кредитов, которых в месяц на еду никак не хватит, даже если питаться только порошковыми сублиматами. Десять кредитов в месяц даже на качественную воду не хватит.

До окончания обучения в высшей школе образовательного центра оставалось пять полных месяцев. Один месяц обучения стоил триста пятьдесят кредитов плюс еще пятьдесят — на оплату обязательных дополнительных занятий. Сто пятьдесят кредитов — пять месяцев оплаты проезда. Минимум сотня — на еду. Две тысячи двести пятьдесят кредитов. И заработать их он сейчас легальными способами не может. Вся его подработка в вирте — буст нубов на Арене, могла принести не больше пары сотен кредитов в месяц, и то если из капсулы не вылезать. А если не вылезать из вирта, то вниз поползет рейтинг социальной адаптации, что совершенно нежелательно для завершения обучения.