Тёмный опекун для попаданки - [4]

— Почему? — только и сумела сквозь слезы прошептать я дрожащими губами.

— Я не думал, что так выйдет, дорогая. Вот в самом деле не думал, — проревел дядя Клаус. — Но вот так вышло, теперь уже ничего не изменишь, понимаешь? Ты… ты должна, Этель. Должна…

— Что должна?

— Уехать в его поместье, — промямлил дядюшка сквозь слезы. — За тем, что осталось от твоих родителей, он обеспечит уход, а жить ты будешь в его доме. И тебе придется поехать туда.

— Когда?

— Сейчас, милая, — всхлипнул дядя Клаус. — Карета уже ждет у парадного, — добавил он, и от этих слов мне чудом удалось остаться в сознании.

ГЛАВА 3. Черное поместье

Разрезая лужи на старой серой брусчатке, карета бодро мчала по влажным осенним улицам, окутанным легким серым туманом. И сидя в ее маленькой уютной пасти, я отрешенно смотрела в окно, нервно сминая пальцами темно-синий бархат длинного изысканного платья.

Зачем я понадобилась ему? С какой стати человек вроде Седрика Фарлера решил заполучить опеку над какой-то благородной сироткой, с которой у него не было кровного родства, и с чьими родителями он даже не состоял в дружеских отношениях? Сомневаюсь что дело в моем наследстве, которое темный маг заполучил бы, решив выдать меня замуж за себя же — из того, что я знала, этот человек был неприлично богат. Настолько, что состояние покойных родителей Этель было для него убогими грошами.

Однако почему-то когда дядя Клаус, впав в очередной приступ безумного азарта, поставил мой контракт на опеку, лорд Фарлер принял ставку и после без сомнений забрал свой выигрыш. В чем причина? Банальной прихоти? Желании поиграть с новой игрушкой в виде юной невинной девушки? Или все же в этом замешано нечто большее — то, о чем ни я, ни тем более Этель даже догадываться не могли?

Пока тревожные мысли роем клубились в моей голове, карета въехала на территорию роскошного сада, окружавшего мрачного вида поместье из черного камня. С острыми шпилями резких крыш, на которых восседали грозные химеры, и жуткой лепниной, украшавшей исполинские стены. И словно желая окончательно лишить меня чувств от страха, с внезапным раскатом грома в мрачных осенних небесах сверкнула молния, предвещавшая начало скорой грозы!

Ах, почему все это происходит именно со мной?

Дрожа на внезапно поднявшемся ветру так, словно была сорванным с дерева красным листочком, я вышла из остановившейся кареты и в сопровождении молчаливого мрачного дворецкого направилась по мощеной камнем аллее к главному входу в особняк. Еще несколько шагов… и за моей спиной с громким стуком закрылась тяжелая дверь, отрезающая последнюю иллюзию того, что я все еще не была безнадежно заперта в этом пугающем аду.

Внутри дом впечатлял еще больше, чем снаружи. И точно так же ещё больше пугал своей мрачной красотой истинной роскоши: без излишеств напоказ, каждая его деталь отдавала силой и богатством, которые не требовали демонстративных пышностей вроде бриллиантов на каждой дверной ручке. Каждая деталь имела свой строгий, темный стиль, изящно вписывающийся в общую картину. Такое мог позволить себе лишь человек, который не только владел огромными деньгами, но еще и умел мастерски ними распоряжаться.

— Леди, прошу за мной, — проговорил дворецкий, указывая мне путь в сторону широкой лестницы.

Поднявшись на третий этаж, я подошла к двери просторных покоев из трех комнат: гостиная, кабинет с библиотекой… и спальня с подозрительно широкой кроватью. А так же, что не могло не радовать, с персональной шикарной ванной комнатой, где была проведена канализация, да еще и имелась горячая вода.

Вот только радость была недолгой, потому что закончив осмотр, я быстро вспомнила, где нахожусь, а что самое главное — в чьей власти. Пускай пока что этот человек еще не удостоил меня своим визитом, но я отчего-то сомневалась, что ждать придется долго. И хорошо, если этот визит не закончится в той самой широкой кровати. Конечно, наверняка человек, владеющий таким состоянием, не страдал от недостатка любовниц, и вряд ли стал бы выигрывать в личную собственность несчастную сиротку только лишь ради того, что бы заиметь постельную игрушку.

И все же, не стоило исключать того, что из меня захотят сделать «домашнюю» любовницу, у которой нет права отказать. Причем нечто мне подсказывало: если вдруг попробую проявить гонор и начну, строптиво топая ножкой, дерзить своему новому «хозяину» — сильному магу, имеющему власть в высших кругах — для меня это ничем хорошим не закончится. В лучшем случае — грубо изнасилуют, в худшем — попросту убьют, и ему это сойдет с рук, даже если он лично выставит мой изувеченный труп на всеобщее обозрение посреди дворцовой площади.

От осознания всей беспомощности моего положения хотелось выть, кричать, плакать, бить кулаками по стене. Но все, что я делала, это лишь наматывала круги по гостиной в слабом свете магических светильников… Пока хорошо смазанная дверь неожиданно не открылась. Почти бесшумно, но я все равно услышала это и вздрогнула, словно от очередного раската грома, прозвучавшего за окном.

Несмело обернувшись, я встретилась взглядом с вошедшим мужчиной и замерла, плененная его пронзительными рубиновыми глазами. Красивое, но отнюдь не смазливое лицо — сильное, мужественное, слегка грубоватое, но от того ещё более привлекательное. Щетина, жесткие на вид губы, низко посаженные брови и обрамлявшие это лицо черные волосы до плеч. Крепкое тело, завернутое в дорогую и эффектную «обертку» черного мужского костюма. Кожаные сапоги до середины икры, отбивавшие четкий, звонкий ритм по паркету.