Темный огонь - [185]

– Как-то раз Ральф взял меня с собой на прогулку, – вновь заговорила Элизабет. – Он показал мне лисицу, которую поймал в капкан и оставил там, пока она не ослабеет. Ральф принес с собой иглу, чтобы выколоть ей глаза. Я освободила несчастное животное и сказала, что измываться над божьим созданием – большой грех. С этого дня он меня возненавидел. От его дружелюбия не осталось и следа. Теперь он вместе со своими сестрами дразнил и мучил меня.

– Тебе следовало рассказать об этом Эдвину, – произнес Джозеф.

На губах Элизабет мелькнула улыбка, безнадежная улыбка, заставившая меня содрогнуться.

– Он никогда не поверил бы, что его обожаемый Ральф и дочери способны на подобное. А бабушка мечтала лишь удачно выдать внучек замуж. Сабина влюбилась в дворецкого Нидлера, и бабушка пользовалась этим. Нидлер помогал ей держать обеих девушек в полном подчинении. Я же говорю вам, от Сабины и Эйвис она требовала одного: чтобы в свете они держались как подобает истинным леди и занимались поисками богатых женихов.

Элизабет устремила взгляд в пространство.

– Мне очень жаль тех молодых людей, которые попадутся в сети моих кузин. Когда они поймут, каких чудовищ взяли в жены, будет слишком поздно.

– А все остальные слуги? Они что, ни о чем не догадывались? Ведь животные, над которыми измывался Ральф, наверняка визжали и кричали.

Произнеся это, я почувствовал легкую тошноту. Черная желчь забурлила в моем желудке.

– Ральф предавался своим омерзительным забавам в высохшем колодце. У него была веревочная лестница. Там, в колодце, он устроил настоящую камеру пыток. Думаю, слуги кое-что замечали, но предпочитали молчать. Никому из них не хотелось лишиться места. Дядя Эдвин хорошо платил слугам, хотя и заставлял их каждое воскресенье дважды ходить в церковь.

Из глаз Элизабет уже не струились слезы, взгляд ее стал более ясным и осмысленным.

– Ральф постоянно говорил сестрам, что неплохо бы отыскать какого-нибудь маленького нищего и хорошенько с ним позабавиться. А Сабина и Эйвис твердили, что это слишком опасно, и просили Ральфа не рисковать. Наконец он выследил двух беззащитных сирот, брата и сестру, которые просили милостыню на улицах.

– Той девочкой была Сара?

– Да. Когда несчастную Сару бросили в Яму, я сразу поняла, что это о ней говорил Ральф. Он заманил ее братика в сад, и… вы сами знаете, что произошло.

– Господи боже, – простонал Джозеф. – Об этом необходимо срочно сообщить коронеру.

– Пожалуй, – кивнул я. – Но можете не сомневаться, семья попытается обернуть все факты против Элизабет. Возможно, Нидлер покажет под присягой, что он не видел в колодце никакого трупа.

– Неужели ему поверят?

– Скорее всего, да. Все, кому известно об этом случае, настроены против Элизабет. Помните памфлет? Судья Форбайзер ни за что не допустит ее освобождения. К тому же мы до сих пор не знаем, кто убил Ральфа. Возможно, это был несчастный случай, Элизабет? Скажите, Ральф упал в колодец сам?

Элизабет молчала, отвернувшись к стене. На какое-то ужасное мгновение подозрение в том, что она сама расправилась со своим порочным кузеном, шевельнулось в моей душе. Но почему тогда Нидлер умолчал о страшной тайне колодца?

– Наверняка Ральф был одержим дьяволом, – предположил Джозеф.

– Да, – кивнула Элизабет и впервые посмотрела на своего дядюшку. – Дьяволом или Богом, что, скорее всего, то же самое.

– Элизабет! Но это богохульство! – пробормотал ошеломленный Джозеф.

Элизабет приподнялась на локтях и зашлась приступом мучительного кашля.

– Неужели вы ничего не понимаете? – проронила она, наконец откашлявшись. – Теперь я вижу это так ясно. Мне открылось, что Бог – это зло и жестокость. Стоит присмотреться к тому, что происходит в мире, который Он создал, становится понятно: Бог любит злых. Когда я прочла Книгу Иова, прочла о страданиях, которые Бог ниспослал своему верному слуге, душу мою охватило смятение. Я спрашивала Бога, как мог Он совершить подобное зло. Но, увы, я не дождалась ответа. Разве Лютер не говорит о том, что еще до рождения человека Бог определяет, будет ли его душа спасена или проклята? На мне лежит проклятие, и потому вся моя жизнь – это цепь горестей и несчастий.

– Какая чушь! – раздался резкий голос Барака. Я в удивлении повернулся к нему.

– Ты слишком себя жалеешь, девушка, и отсюда все твои беды.

Во взоре Элизабет мелькнул гнев.

– А кто-нибудь еще пожалел меня? – выпалила она. – Я лишилась веры, своей последней надежды и опоры. И теперь я с нетерпением жду смерти. Оставив этот гнусный мир, я предстану перед жестоким и безжалостным Богом и плюну ему в лицо.

Полоснув по Бараку взглядом, она в изнеможении откинулась на подушки.

Страшные слова Элизабет, казалось, повисли в воздухе. Джозеф отчаянно махал руками, словно хотел прогнать их прочь.

– Лиззи, прошу тебя, не богохульствуй! – взмолился он. – Неужели ты хочешь, чтобы тебя сожгли на костре, как ведьму?

Он сложил руки и принялся вслух молиться.

– О милосердный Иисус, помоги своей заблудшей дочери, верни ее на путь истинный, научи ее покорности и смирению…

– Покорность и смирение тут не помогут! – рявкнул Барак.

Он бесцеремонно отодвинул Джозефа и наклонился над Элизабет.