– Эй, ты? Эй?
Человеческий голос вывел Владика из истеричного состояния. Коря себя за опрометчивый героизм, он не заметил, как к его перегородившему дорогу автомобилю пожаловали гости. Люди с оружием заглядывали в окна, один из них, рассмотрев лицо Владика, радостно крикнул:
– Это же он! Это Владик. Он живой!
Владик попытался заблокировать двери, но не успел. Люди распахнули их, схватили его и потащили наружу.
– Отпустите! – закричал страдалец, силясь вырваться из крепких рук. Вместо этого его зафиксировали еще жестче, так, что он вообще лишился возможности выражать протест телодвижениями.
– Тут на заднем сиденье девушка, – крикнул один из ополченцев. – Эй, да это же Оля! Она жива?
Вопрос был обращен к Владику, и тот промямлил в ответ:
– Да, жива. Просто спит. Скоро проснется.
– Но где ты ее нашел?
– Да я… это….
– Ты ее спас?
– Ну, да, как бы спас.
– Вот это да! То-то Андрюха обрадуется, когда вернется. Он, кстати, до сих пор тебя ищет с твоими друзьями. Как вчера умчались, так до сих пор их и нет.
– С моими друзьями? – промямлил Владик. – С какими друзьями?
– Ну, с девчонкой симпатичной… как ее? Машка, вроде бы. Вот с ней и с Центом. Алиса тоже с ними.
Поступившая информация не сразу дошла до мозга Владика, а когда дошла, он далеко не сразу в нее поверил. Могло ли ему так подфартить, что Цента в настоящий момент не оказалось в Цитадели? Вообще-то он был парнем везучим, во всяком случае до того момента, как познакомился с извергом, даже в лотерею два раза выигрывал.
– Срочно отведите меня к своему начальству! – завопил Владик, вдруг осознавший, что нельзя терять ни минуты. Нужно исполнить свою священную миссию прежде, чем вернется Цент. Быстро передать послание, получить ответ, и бегом обратно, под защиту Легиона.
– Мы отведем, отведем, – стали уверять его бойцы.
– Немедленно! – срывая голос, завопил Владик. – Это вопрос жизни и смерти. Быстро меня ведите, иначе все пропало.
Владику даже не пришлось напрягать актерские способности, поскольку говорил он, в сущности, совершенно искренне. Медлить и впрямь не стоило. В любую секунду сюда мог пожаловать Цент.
До Цитадели его довезли на машине, притом в наручниках. Владик клялся, что никуда не убежит, на что ему сообщили, что верят на слово, а его активность ограничена исключительно для его же собственной безопасности.
– Не дай бог сам себя поранишь, – пояснил один из бойцов. – Мы же знаем, что каждая капля твоей крови на вес золота.
Снова зашла речь о его крови, и Владик побледнел. Надежда на то, что ему позволят благополучно уйти после изложения руководству Цитадели послания Легиона, таяла на глазах.
– Хорошие у тебя друзья, – заговорил тот же боец. – Мне бы таких.
– Друзья? – вздрогнул Владик, в первую секунду подумав о Легионе. Других друзей в этом несчастном мире у него не осталось. Раньше-то много было, только и успевал, что новых людей в друзья добавлять, а теперь уж нет никого, все сгинули.
– Ну да, друзья. Особенно тот, здоровый лось. Он тут просто места себе не находил, когда ты пропал. Всех на уши поднял. Это было так трогательно. Нечасто встретишь такую заботу даже о родных, а вы ведь с ним чужие люди. С такими друзьями и родня не нужна.
Тут Владик сообразил, что речь идет о Центе, и его заколотило с новой силой. А сам про себя твердил как молитву – только бы успеть убраться прочь прежде, чем воротится изверг.
Когда его ввели в ворота крепости, навстречу кинулась целая толпа людей. Бойцы встали цепью, дабы не дать напирающей массе добраться до Владика, а люди тянули к нему руки и говорили что-то о его крови. У страдальца душа ушла ниже пяток. А тут еще какая-то страшная баба прорвалась сквозь оцепление и кинулась к нему с вязальной спицей в одной руке, и трехлитровой банкой в другой. К счастью, ее успели перехватить прежде, чем она приступила к отбору крови. Бледный Владик трясся от ужаса, баба, вырываясь из рук бойцов, визгливо кричала:
– Что уж его беречь-то? У меня там муж где-то бродит, два месяца назад обратился. Сыщу, вылечу, ворочу в семью. Мне и нужно-то пару капель.
При этом она размахивала спицей как кинжалом, а на прорыв уже шли новые жаждущие крови. И все говорили об одном и том же. Что у них там, за стенами, кто-то из родных или друзей, и надо-то им всего-то три капельки. Ну, пусть пять, от Владика, дескать, не убудет.
– Люди! Народ-то дурят! – вдруг заорал какой-то грязный и щетинистый мужик. – Сколько будем терпеть? Всю жизнь с нами, как со скотиной, обращались, и даже теперь, когда появился шанс близких наших вылечить, не хотят того позволить. Не дадим себя больше дурить!
– Правильно! – взревел кто-то, вторя чумазому провокатору. – Возьмем каждый столько крови, сколько нужно. И нечего нам мешать. Мы тут все равны. Все право имеем.
Но когда подстрекаемый горлопанами народ пошел на решительный приступ, имея желание добраться до Владика и поживиться его кровушкой, один из бойцов опроверг слова последнего крикуна. Грянула автоматная очередь, пока что в воздух, и толпе вдруг одномоментно стало понятно, что равенством тут и не пахнет.
– Назад! – рявкнул боец, направляя ствол в толпу. – Вы что, совсем ополоумели? Вам же сказали, что лекарство еще приготовить надо. Кровь не лекарство, кровь, это то, из чего лекарство делается.
