– Да я за порядок руками и ногами, – всхлипнув, заверил Легиона Владик. – Знали бы вы, как плохо мне живется. Этот садист совсем умучил: луком кормит, унижает морально, диагнозы ставит психические. Разве я заслужил все это? И ведь некому пожаловаться, потому что порядка нет. Каждый упырь что хочет, то и делает. У кого кулаки больше, тот и прав. Разве это справедливо?
– Нет, – мотнул головой Легион. – Сильные должны защищать слабых, и никто не должен страдать из-за того, что у него маленькие кулаки.
– Господи, как вы меня понимаете! – всхлипнул Владик, и едва не полез к Легиону обниматься. – Знаете, так приятно наконец-то встретить родственную душу. Ведь там, – он махнул рукой в сторону окна, – одни изверги бездушные.
– Вместе мы положим конец хаосу и произволу, – пообещал Легион. – Ты со мной, избранный?
– Да! – почти выкрикнул Владик. – Я с вами! Я готов. Скажите, что мне делать, чтобы скорее наступил порядок?
– Скажу. Но не здесь и не сейчас. Твои друзья уже идут сюда, и я подозреваю, что они окажутся не такими открытыми для общения с мертвецом, как ты. Поэтому слушай внимательно. К югу от Цитадели есть старая железнодорожная станция. Я буду ждать тебя на втором этаже, в комнате с крестом на двери. Приходи туда, и мы обо всем поговорим.
– Станция, дверь, крест, – повторил Владик, чтобы не забыть. – Когда прийти?
– В любое время. Я буду ждать.
Владик услышал шаги на лестнице и сердитый голос Цента. Изверг возмущался, что есть же на свете люди, которых только за смертью посылать, и тут же скатывался на угрозы, обещая применить к Владику новые лечебные процедуры, такие, как лоботомия ржавой арматурой и анальное зондирование фановой трубой с разбега.
– Вам нужно уходить, – прошептал Владик Легиону. – Если они вас увидят, то убьют.
– За меня не беспокойся, – сказал новый друг. – Я жду тебя на станции. До встречи, избранный.
После этих слов мертвец лег на пол, раскинул руки и замер. Владик шагнул к нему и тихо позвал:
– Легион?
Ему никто не ответил.
Дверь с грохотом распахнулась, в помещение ворвался Цент с шашкой наголо.
– Нет, ну ты погляди! – вскричал он возмущенно. – Я там стою, волнуюсь, а он в биллиард играет. Не совестно?
Следом за Центом в комнату вошла Алиса и тут же направилась к распростертому на полу мертвецу.
– Что с ним? Он не шевелился? – спросила она у Владика.
– Нет, нет, – быстро ответил тот. – Он мертвый. Ну, то есть, по-настоящему мертвый.
– А какого же черта ты тут делал? – потребовал отчета Цент. – Я же….
Тут его свирепый взгляд упал на грудь Владика.
– Это что, хлебные крошки? – прорычал изверг.
Владик трусливо икнул. Сухарики-то он поел, а вот крошки с одежды стряхнуть забыл. Не до того было, столько всего произошло. И, возможно, рассказ о говорящем мертвеце послужил бы ему оправданием, но Владик заранее решил, что никому ничего не скажет. Особенно Центу. Потому что этот враг порядка и борец с цивилизованным образом жизни без малейших колебаний уничтожит любой шанс наладить нормальную жизнь. Его ведь вполне устраивает существующий порядок вещей, он в этом аду как дома. Да и обитатели Цитадели вряд ли готовы услышать что-то о мире и дружбе между людьми и мертвецами. За такие разговоры могут и убить. Или точно решат, что ненормальный.
– Владик, ты же знаешь, что тебе нельзя кушать мучное, – втолковывал ему Цент, незаметно для Алисы выкручивая страдальцу ухо. Несчастный заскулил от боли и заплясал в луже.
– Тут никого нет, – вздохнула Алиса. – Идемте дальше. Поселок большой.
– Столько времени потеряли из-за этого балбеса! – в сердцах бросил Цент, выталкивая программиста из комнаты. – Наши братья и сестры томятся в застенках, а он шары гоняет.
Впрочем, если братья и сестры где-то и томились, то точно не в этом населенном пункте. За время зомби-апокалипсиса Цент успел насмотреться всякого. Видел, как мертвые люди едят живых, видел, как живые люди едят живых, видел, как живой мужик совокупляется с мертвой бабой и получает огромное удовольствие. Но он впервые наблюдал поселок, полностью лишенный бродящих по нему зомби. Тех не было совсем. Ни одного. Ветер гнал снег и мусор по пустым улицам, но по ним не бродили тухлые граждане, одержимые жаждой человечины. Двери брошенных домов были распахнуты настежь, но внутри не таились зубастые кадавры, только и ждущие, чтобы какой-нибудь теплый, вкусный и свежий человечек забрел к ним в гости. Да и чутье, которому Цент привык доверять, не подавало никаких тревожных сигналов. Поселок был чист и безопасен.
– Ты, наверное, пошутила, когда сказала, что тут зомби пасутся стадами, – произнес Цент, обращаясь к Алисе. Прозвучало это как претензия покупателя, которого на кассе обсчитали на пять копеек. В сущности, это и была претензия. Цент уже давно, дня полтора примерно, не устраивал мертвецам геноцид, из-за чего ощущал некоторый дискомфорт. Да и выбиться в герои Цитадели можно было только через спасение похищенных бойцов. Но в этом городке некого было ни спасать, ни убивать.
– Ничего не понимаю, – растерялась Алиса. – Неделю назад я сама наблюдала за этим местом в бинокль, и видела толпы мертвецов.