Тёмный Легендариум - [5]

– … объявлена вне закона. Скрываясь, она пересекла границы Империи, на долгое время превратившись в охотника за головами.

Голос дамнос-ворта дрогнул. Он поглядел на Энни с такой болью, что эхо чувств отозвалось в ней самой. «Милый, я знаю! – мысленно вскричала она, ещё крепче сжимая руку мужчины. – Знаю, как тяжело тебе было поверить в меня.

Знаю, что моё прошлое ранит и твоё любящее сердце! Но я никогда не предам твоё доверие. Прошу – не сомневайся! Ведь мне нужен именно ты!»

Дамнос-ворт, словно услышав этот мысленный призыв, ответил ей ободряющей улыбкой и пожатием руки.

– Однажды, – продолжил он, – Энни попала в окружение. Война Индерланда и северных гноллов.

– Как же, не так и давно, – кивнул историк.

– Энни добыла голову одного из гнолльских шаманов, собираясь продать генералам Индерланда. Однако перед смертью шаман успел наложить на неё чары слежения и слабости. Погоня настигла через два дня. Отбиваясь, она потеряла коня и получила множество ран. Бегство привело в разграбленную нидерландскую деревню. В живых на пепелище остался ребёнок – дочка деревенской знахарки. Она смогла залечить раны Энни и снять чары слабости. Вдвоём они продолжили бегство. Многие дни пути защищая девочку, Энни поняла, что стала совсем другой. Боль и страх этого маленького существа… – Вилсин внезапно замолк, дотронувшись до горла. По телу прошла судорога, глаза влажно блеснули.

– Боль этой девочки, – продолжил он с усилием, – изменила Энни. Вернувшись в столицу Индерланда, Стокст, она разыскала магистра Белого Древа. И приняла посвящение в послушники-странники.

Энни расстегнула потайной карман на плече. Руна Братства протянула веточки-лучики, отзываясь на солнечный свет.

– Замечательная история! – пробубнил Тиабет, не отрываясь от записей.

– Но ещё не вся. Несколько лет Энни исполняла поручения Ордена в дальних землях. Но год назад ей поручили сопровождать обоз с лекарствами в приграничный имперский город. Мэр города, бывший наёмник, узнал Энни. Её схватили. Как часто бывает, её приписали многое из того, что она не совершала. Вскрылось её прошлое охотницы за головами, и все тёмные нераскрытые убийства в округе города за последние несколько лет поспешили скинуть на Энни. Липовые доказательства, подставные свидетели: знаете ведь, как это бывает. Лишь бы представить горожанам убийцу, чтобы они успокоились. Приговор: публичная пытка и казнь.

– А как же Братство Белого Древа?! – воскликнул Тиабет.

– С обозом ехало три младших послушника. Разумеется, они рассказали суду историю Энни, но… Там оказался один из магистров Эпигона – Арпат.

«Арпат» – эхом отдалось в Энни. Высокий, будто выточенный из куска обсидиана, тёмный эльф. Сырая, полная народа, площадь.

«– Ты недостойна нашего рода».

«– Убить проклятую ведьму!»

Голова на деревянном чурбане. Её голова. Вместо тела – вопящая от боли рана.

«– Магистр…»

«– Этого не достаточно!»

Этого не достаточно. Кто-то огромный, сильный расталкивает толпу… рвётся к помосту… укутывает плащом… уносит в темноту…

– Поручились?! – переспросил Тиабет.

– Да. Я дал слово, что сопровожу Энни до Стокста, а далее, в течение года буду её наставником. Пообещал, что во искупление она исполнит любые задания магистра. Даже ценой собственной жизни.

– И? – историк удивлённо-недоверчиво поднял брови.

– Я и Арпат давно знаем друг друга. И моё слово всегда много значило для магистров Эпигона. Но…

– Но?

Глаза Вилсина затуманились пеленой воспоминаний.

– Глядя на людей, собравшихся на площади: напуганных, злых, потерявших близких, ограбленных мародёрами, жаждущих правосудия – хотя бы такого – и я, и Арпат понимали, что им будет недостаточно любых условий, кроме того, которое исполнит топор палача.

Боковым зрением Вилсин заметил, как Энни отворачивается, пытаясь незаметно вытереть дорожки слёз на щеках.

– И что произошло дальше?

– Мне отрубили голову, – сказал дамнос-ворт.

Пахалав дёрнулся от неожиданности, натянув поводья. Лошадь обиженно заржала, косясь на седока.

– Когда стрелы кончились, приходится махать руками, – мягко улыбнувшись, продолжил Вилсин. – Я вышел на помост и закричал им, что готов поменять голову преступницы на свою. И, если Дрём и Эпигон сочтут это достойным делом и пошлют меня назад, то добрые жители города признают, что погорячились, а мэр отпустит девушку на условиях Арпата. А если через месяц моё тело останется гнить, то они могут с чистой совестью прибавить к нему тело тёмной эльфийки. Арпат крикнул, что от имени Эпигона он согласен на замену.

Тиабет яростно чиркал в блокноте.

– Достойно легенды, мэтр Вилсин! Воистину! Что же было дальше?!

– Ну… Тот, кто вступился за преступника, сам наполовину преступник в глазах толпы. Палач медлить не стал.

Вилсин потёр шею.

– Было больно. В конце концов, мы умираем так же, как обычные смертные. Здесь нам послаблений нет. Я хм… очнулся на следующее утро. Забрал Энни и отвёз к знакомой знахарке на глухой хутор. Через две недели она окрепла, и мы отправились в Стокст. Магистр Белого Древа принял условия Арпата – и с тех пор мы вместе.

– Ровно год, – дамнос-ворт обернулся к девушке, протягивая руку. На ладони блестело ожерелье из мелких продолговатых бусинок, хитро сплетённых в рельефную косу. В центре красовался сердолик, играя на солнце перламутрово-розовыми полосами.