На лице Стеллы, должно быть, отразилось ее состояние. Приветливое выражение в глазах мистера Хока изменилось из-за страха услышать неожиданное известие.
— Мисс Оуэнз, что случилось?
— О, мистер Хок…
— Что-то случилось с Тоддом? — В сильном голосе прозвучала почти фатальная обреченность.
— Я не знаю… — Внезапно долго сдерживаемые слезы хлынули из ее глаз.
За его широкими плечами Стелла видела только темную ночь, обнаженные небеса и высокие мрачные деревья. Тодд. Один где-то там. Испуганный, голодный…
— Мисс Оуэнз! — закричал мистер Хок. — Стелла! Ради бога! Что случилось с Тоддом?
— Он убежал!
Крик вырвался у нее из груди, и она припала к густому меху его бобрового воротника, ее плечи дрожали. И по какой-то причине, которой она так и не поняла, она почувствовала, что мир оторвался от земли, накрытый гигантскими волнами темноты.
Больше она ничего не помнила.
Это был странный кошмар, немыслимое соединение разнородных фактов последних нескольких дней ее жизни. Стелла видела сон — и понимала, что она спит. Однако она была не в состоянии проснуться. Безумный калейдоскоп правды и фантазии захватил ее, вертясь в ее подсознании с сумасшедшей, головокружительной скоростью.
И над всей сумасшедшей круговертью неясно вырисовывался Хок-Хаус. Серый, мрачный и наводящий ужас.
Стелла видела, как приехала в карете в тот первый день. Чувствовала, что кипарисы протягивают к ней длинные, искривленные, обнаженные щупальца. Гейтс — его старое лицо представлялось маской бесчисленных морщин — распахивал тяжелую дверь с большей готовностью, чем он делал это в реальной жизни, и приветствовал ее.
Потом она видела Тодда Хока, сияющий свет в темноте вестибюля, он из озорства сидел на корточках на верху странно выглядевшей коробки, имевшей какое-то сходство с адским изобретением.
— Здравствуйте, мэм, — приветствовал он ее голосом гораздо более громким, чем в реальной жизни. — Я Тодд Хок, и я убил своего отвратительного брата Оливера. Что вы думаете об этом?
— Я думаю, что это ужасно. — Стелла услышала, что говорит смешным фальцетом, совсем как те претенциозные актрисы, которые расхаживают с напыщенным видом по нью-йоркским театральным подмосткам. — Ты такой милый маленький мальчик. Ты не должен говорить подобных вещей. Я расскажу твоему отцу!
Выражение прекрасного мальчишеского лица изменилось. Голубые глаза увеличились до размеров луны, красиво очерченные губы сморщились, и брызнули слезы.
— Не делайте этого!
— Почему же?
— Отец возненавидит меня! Он любил Оливера!
Не успела она ответить на это, как Тодд исчез в темном мраке ее фантазии, так же как и хитрое изобретение.
Мистер Хок показывал ей теперь стену библиотеки. Потом кабинет. Он указывал на прекрасный портрет Харриет Хок. Хозяин дома был высокий, стройный, гордый, красивый. Странно, он был одет в костюм для верховой езды, длинный шерстяной шарф обмотан несколько раз вокруг шеи. Шарф был таким длинным, что тянулся по полу.
— Вот, — сказал он строго. — Это было сделано моим сыном Тоддом.
Стелла отшатнулась. Перед ней было фантастическое чудовище, набросок углем, он мозолил ей глаза, каждая демоническая линия устремлялась к ней.
— Нет-нет, — взмолилась Стелла. — Тодд не мог создать ничего подобного!
— Почему же? — Мистер Хок, казалось, насмехался над ней.
— Он прекрасный, милый мальчик. Он не стал бы вспоминать свою мать таким образом. Он не мог. Здесь, должно быть, какая-то ошибка.
— Так вы называете меня лжецом, мисс Оуэнз?
С грозным видом он двинулся теперь на нее, хлыст для верховой езды непонятно как оказался в его руке, он поднял его, как будто хотел ударить Стеллу. Его глаза были жестокими и злыми.
— Это, должно быть, нарисовал Оливер!
— Оливер? Вы клевещете на мертвого, мисс Оуэнз. Оливер был прекрасным мальчиком. Сыном, достойным меня. Вы отваживаетесь предположить, что он состряпал эту мерзость?
Он приблизился к ней, засвистел хлыст для верховой езды. Стелла откинулась назад, закрыв лицо руками.
Сон покатился дальше, забрав с собой ее самые дикие фантазии и страхи.
— Вставайте, мисс Оуэнз, — произнес голос. — Так нельзя делать — воспитательница вот так лежит на полу. Как вы надеетесь завоевать уважение своего ученика, если ведете себя как шлюха?
Стелла открыла глаза.
Миссис Дейлия. Она была почти восьми футов роста, ее темное платье незаметно сливалось с окружающим ее мраком. Стелла подняла на нее глаза, сердце в груди билось с оглушительным шумом.
— Я упала, — солгала Стелла. Она слышала, что ее голос звучит как у маленькой девочки.
— Не лгите мне, дитя!
— Я не лгу!
— Мы разберемся в этом, мисс Оуэнз.
Теперь Стелла плакала. Жалобно ныла. Миссис Дейлия наклонилась к ней с высоты своего необыкновенного роста и потянула ее за ухо.
— Нет-нет! Мне больно…
— Не важно. Я покажу вам бассейн. Где утонул Оливер. Где он опустился на дно. Мастер Тодд затолкал его вниз, вы увидите. Пойдемте.
Сделалось еще темнее, темнота охватила кипарисы, склонившиеся над блестящей поверхностью бассейна. Он сверкал, как звезды. Они стояли у кромки воды, и миссис Дейлия показывала:
— Там, дорогая. Видите? Это правда.
Стелла вгляделась.
