Темный дом - [10]

Тяжелая связка ключей оттягивала Шону карман. В его обязанность входило подметать лужайки и помогать ремонтировать коттеджи — небольшие дощатые домики. Лето прошло, стоял сентябрь, и многие из них пустовали. Шон надеялся вечером забраться с Кэти в один из коттеджей. Она сказала матери, что идет в гости к нему, он, в свою очередь, предупредил родителей, что отправляется в гости к ней. Марту Лоусон нелегко было обмануть, но своей дочери она доверяла.

— Похоже, что сегодня вечером у нас намечается маленькая тусовочка, — сказала она, подойдя к Шону и Кэти. — Я только что разговаривала с твоей матерью, и она мне сообщила, что ты собираешься к нам.

«Вот черт!» — подумал Шон.

— Да, мы с Кэти хотели посмотреть кино «Чужие».

— Ничего подобного, — возразила девушка. — Мы будем играть в приставку у меня. Спорим, ты опять мне продуешь?

— Ну что ж, поехали домой. — Марта Лоусон направилась к машине.

Кэти недовольно поморщилась.

— Ладно, пока, — бросила она Шону и поплелась вслед за матерью.

* * *

Анна вместе с несколькими другими родительницами — Джо называл их пылесосами — осталась в школе еще на два часа, прибрать зал после концерта. Закончили они лишь к полуночи. Она вышла из здания школы и направилась к дому. Задумавшись, Анна шла возле церкви, как вдруг услышала за спиной хрипловатый голос:

— Вот те раз. Неужели это наша прекрасная Анна?

Дыхание у нее перехватило. Она обернулась и едва не отпрянула. В нескольких шагах от нее стоял Джон Миллер — в стельку пьяный, он едва держался на ногах. Но не его состояние ошеломило Анну, а скорее вид. Одутловатое лицо Джона было багровым, грязные седоватые волосы взъерошены, из-под полурасстегнутой рубашки виднелся голый живот. Его мотало из стороны в сторону, однако говорил он на удивление внятно.

— А… — Он безнадежно махнул рукой. — Не смотрите на меня. Я знаю, что выгляжу как кусок дерьма.

— Ну что вы… — неуверенно пыталась опровергнуть его слова Анна.

— Не спорь! Я — кусок дерьма. А гребаные французишки всегда выглядят на «отлично». Провалитесь вы все…

Анна не знала, что сказать.

— Вот… Значит, я не ошибся. Это Анна Люки-кези. — Он презрительно скривил губы. — И муж у тебя Джо Люки-кези. Повезло ему. Здорово повезло. Слышь, может, потрахаемся?

— Джон, что ты такое говоришь!

— Что говорю, то и говорю. Ну так как?

— А где твоя жена? — спросила Анна.

— Все еще торчит в Австралии. А меня выкинула оттуда. Не поверишь — бросила к чертям собачьим. Так я и торчу тут, вдвоем со своей мамашей. Кочерга старая, надоела. Во-он там живем, на холме. — Он выбросил в сторону руку. — Она хочет фруктовый сад разводить. На хрен мне сдался ее сад?..

— Пока, Джон. — Анна повернулась и зашагала прочь.

— Ты отличная баба, Анна. И задница у тебя отличная! — крикнул он ей вдогонку.

Анна вся дрожала. От волнения руки у нее тряслись, лицо горело.

Но Джон снова появился, на этот раз перед ней. Возник внезапно, словно из ниоткуда. Он сгреб ее в охапку и, обдавая тяжелым запахом лука и виски, прижал к церковной ограде. Одежда его воняла рыбой. На щеке виднелся небольшой шрам. Анна оперлась об ограду и с силой оттолкнула его от себя.

— Джон, иди домой и проспись.

— Ну ты и стерва. Всегда была стервой. Не хочешь со мной потрахаться…

Она молча посмотрела ему в лицо и не увидела там даже следа того Джона, которого когда-то любила.

Глава 2

Стингерс-Крик, Северный Техас, 1978 год

— Да не укусит он тебя, не укусит, Дюк. Его клюва можешь не бояться. Бойся лап, он когтями может будь здоров как оцарапать — на всю жизнь шрамы останутся. Когти — главное его оружие. Он твою тощую ручонку лапами так сдавит — черта с два вырвешься.

Дюк хмуро посмотрел снизу вверх на смеющееся лицо дяди Билла и не понял — шутит он или нет.

— Не волнуйся, малыш. Соломон — умный, он тебя не тронет. Ты же кормишь его. Он понимает, кто его друг, а кто — враг. К тому же если он только попробует тебя схватить, я его тут же пристрелю.

— Нет, не убивай его, дядя Билл. Не нужно. Я запрещаю.

— Хорошо, хорошо… — Он рассмеялся и потрепал племянника по голове. Затем чуть поднял ту руку, на которой сидел ястреб, снял с его лап путы и подбросил вверх. Освобожденная птица взмыла вверх, полетала немного и плавно опустилась на ветку стоящего неподалеку тополя.

— Слушай, Донни, — Билл, улыбаясь, обратился к другу своего племянника, — сходи за ястребом, а то, похоже, Дюк его еще немного побаивается.

От злости глаза Дюка сузились, а лицо покраснело. Он бросился к Донни и, вцепившись в рубашку, повалил на землю и сам упал. Поднимаясь, он прошипел сквозь стиснутые зубы:

— Дюк Роулинз никогда и ничего не боится.

— Отлично, Дюк. Только действуй спокойнее, понял? Осторожнее, не свались, а то он тебе всю руку располосует. Донни, ты-то как там, в порядке?

— Нормально, — буркнул мальчик.

Дюк отряхнул джинсы, взял протянутую ему дядей кожаную перчатку и натянул ее на руку. Билл положил ему на ладонь кусок сырого мяса, достав его из висевшей у него на боку холщовой сумки. Мальчик сжал его большим и указательным пальцами.

— Ну давай иди, — легонько подтолкнул его Билл. — Вставай под дерево так, чтобы он тебя видел, вытягивай руку — ту, что в перчатке, — поверни ее локтем вверх и жди, когда он на него сядет.