Темный ангел - [56]

— У меня нет никакого мужчины, — начала Франческа, — и… — Она же пыталась все ему рассказать, но он вернул ее письмо нераспечатанным.

Она не успела ничего добавить, как Анжело прервал ее.

Тогда ради Бога, скажи почему? Ты для меня загадка, Франческа. Я сомневаюсь, что у тебя вообще есть сердце. Сначала ты пытаешься сбежать от меня в первую брачную ночь, а потом скрываешь от меня моего ребенка. Dio, как ты, должно быть, ненавидишь меня!

Нет… — начала Франческа, но снова опередив ее, Анжело произнес:

Я так старался завоевать твою любовь; все, что у меня есть, даже мое сердце, принадлежало тебе. С первого мгновения, как я увидел тебя, мне нужна была только ты, ты одна, но ты была так холодна, так равнодушна, ты верила всему самому плохому, что говорили обо мне. Ты хотела одного — убежать от меня. — Его лицо помрачнело. — Но ты просчиталась. Даже если ты ненавидишь меня, ты теперь должна вернуться, чтобы воспитывать нашу дочь. Она — Витторини, — Анжело взглянул на девочку, — в этом нет сомнения, и она заслуживает лучших условий, чем жить в этой… дыре. — Анжело посмотрел на Франческу с глубоким осуждением. — Разве ты забыла, что она не только твоя дочь, но и моя тоже?

Нет, — пробормотала Франческа, — но мне было так трудно, к тому же это — не сын, которого ты, как я знаю, очень хотел.

В смятении от нахлынувших на нее чувств, Франческа не выдержала и, упав на кровать, разрыдалась.

Анжело положил ребенка в кроватку и подошел к плачущей женщине. Он сел рядом, но не дотронулся до нее.

— Неужели перспектива возвращения в Лигурию кажется тебе такой отвратительной? — печально спросил он. — Даже если я пообещаю, что больше не прикоснусь к тебе?

Франческа подняла голову, откинув с лица спутавшиеся волосы.

Но тогда… тогда у нас никогда не будет сына, — едва вымолвила она и бросилась в объятия мужа.

Прошло некоторое время, прежде чем Франческа сумела объяснить, какие сложные чувства руководили ее поступками, но ей было трудно это сделать, потому что она не хотела причинять Анжело лишнюю боль, напоминая ему о том, как глубоко она в нем заблуждалась. Однако он не мог до конца понять мотивы ее поступков, и Франческа в растерянности обнаружила, что и сама не может этого сделать. Как она могла поверить в неверность Анжело или сомневаться в его любви к дочери? Только две такие гордые и чувствительные натуры могли столь непростительно долго не понимать друг друга.

Если бы я меньше любила тебя, я бы не была столь близорука, — попыталась объяснить Франческа, — но если бы ты сказал, что любишь меня, чего ты, кстати, ни разу не сделал, я не вела бы себя так глупо.

Но ты не дала мне такой возможности, — заметил он. — Сначала я боялся испугать тебя; ты была такая отчужденная и считала меня каким-то чудовищем. О да, не отрицай, — добавил он, когда Франческа начала возражать. — Если не красным дьяволом, то кем-то ему подобным. В Черво я заметил перемену к лучшему, но Мария все испортила. Ты думала, что я настоящий Дон Жуан, не так ли? Я возлагал большие надежды на нашу первую брачную ночь. Я думал, что смогу победить все твои страхи. Ну, ты знаешь, что произошло. — Он печально улыбнулся. — Даже святой потерял бы разум, застав свою невесту, готовую к побегу. После этой ночи я решил, что навсегда настроил тебя против себя. Оставалась только надежда, что нас мог бы сблизить ребенок.

Но твое письмо, — напомнила Франческа, — то ужасное холодное письмо.

Когда я писал его, мне было очень больно, — признался Анжело. — Я понял, что никогда не завоюю твою любовь, а раз твоим единственным желанием было покинуть меня, то мне оставалось только отпустить тебя, но я не мог себе представить, что ты скроешь от меня ребенка. Тогда ты уже должна была знать, что беременна.

Я не знала до тех пор, пока не приехала в Лондон, и потом я думала о том, какой уродливой я стану, и как все могло оказаться неудачным… — Она уткнулась лицом в его плечо.

Глупая, — нежно сказал Анжело. — Как ты могла забыть, что это моя обязанность — поддерживать тебя в такое трудное время? Франческа, amore mia, ты была очень несправедлива ко мне.

Я постараюсь загладить свою вину, — с искренним раскаянием шепнула она.

Уж я об этом позабочусь, — с оттенком прежней властности произнес он.

Но в его крепких нежных объятиях Франческа больше ничего не боялась, и их губы слились в страстном поцелуе.