Темные зеркала. Том 2 - [2]
А вот и зрители. Я не заметил, как парк стал наполняться любопытствующими. Они стояли там и сям под деревьями, сидели на скамейках, одинаково подняв лица к небу. Этакая напряженная постановка спины и шеи, словно стоит чуть-чуть расслабиться, и захватывающее зрелище исчезнет вовсе. Их лица казались плоскими в стертом свете, разрезанными черными полосками специальных очков. И что было самым странным – крикливый средиземноморский народ казался в эти мгновения на редкость молчаливым, даже переполнявшие их чувства, они выражали шепотом. Или мне, погруженному в свои мысли только так казалось?
Вокруг быстро темнело. Неправдоподобно быстро. И хотя в любое другое время я бы с радостью смотрел и смотрел на необычайно мрачное и красивое явление, в этот раз состояние природы и моей души звучали в унисон, и от этого становилось еще тяжелее. Я бы назвал это «моим персональным концом света». Поэтому я поторопился уйти. Хотя знал, что затмение не ограничивается лишь пределами парка. У самого выхода я почти столкнулся с молодой парой. Они были без очков и рассматривали солнце через матовый пластиковый кружок. Глаза мои на мгновение задержались на тощем мужчине, скользнули по невысокой невыразительной женщине. Подумалось, что это, скорее всего русские. Много русских в Тель-Авиве. Вот тогда меня впервые и посетило это странное чувство, словно кто-то вдруг дернул за ниточку, привязанную где-то в районе сердца. Тогда я еще не знал, что так о себе дает знать тот самый канал, связующий нас с кем-то или чем-то.
– Ищите, ищите, – говорил Вайнтрауб, глядя куда-то поверх моей головы. – Прошли те времена, когда редактор направлял на задание. Наша газета, сами понимаете, рассчитана на тех, кто еще не выучил иврит и вынужден читать по-русски. Стало быть, наши читатели пенсионеры и новоприбывшие репатрианты. Горяченькое мы берем из местной прессы. Смягчаем, конечно... И вам не следует пугать их всякими парадами секс-меньшинств или игорными домами.
– Парады и в окно можно увидеть, – ядовито заметил я, – И где эти толпы перепуганных пенсионеров? Они вам злобные отзывы пишут на здешние нравы?
– В том-то и дело, что не пишут. На ваш материал о голубом борделе не было ни одного отзыва. Мы и опубликовали его только потому, что мастерски был написан. Ну, к чему это искусство ради искусства? Вы мне так напишите о наболевшем… Вам же дали рубрику в женском журнале, – с нажимом произнес он. – Вот и пишите. Редактор довольна, Все хвалят. О чем еще мечтать? Каждый месяц – огромный материал на разворот с картинками, а то и больше разворота… Да многие о таком лишь мечтают!
Вайнтрауб сладострастно почмокал губами в бороду, и я понял, что хочу его убить. С плохо сдерживаемой злостью в голосе я сказал:
– Не желаю больше писать о моде. Я в ней не разбираюсь. Где я, а где мода? Восемь материалов о туфлях и белье. Достаточно, не желаю! Могу и вовсе не писать. В штат вы меня не берете. Я лучше книгу писать стану и проживу без вашей газеты. Сто шекелей в месяц за разворот. И никакого удовлетворения. Мне жаль моего времени. Ах, как жаль! К черту!
Я чувствовал, что еще минута и взорвусь, лопну от злости. Должно быть, он это заметил, потому что вдруг сказал примирительно:
– Ну-ну, бог с вами. Не кипятитесь. Сделайте-ка несколько материалов о ночных клубах. Всякие тематические дискотеки, любительские клубы. А если проникните куда-нибудь, о чем русские понятия не имеют – буду только рад. Развлеките молодежь. Но, – он угрожающе поднял палец, – ничего оскорбительного или неприличного. Держитесь в рамках.
Четыре года я мыкался по редакциям немногочисленных русских газет. Это можно было назвать просто – «бермудский треугольник», потому что вариантов было всего три. Реальных три. И был еще один – собственное издание. Но для этого у меня не было ни средств, ни связей. И поэтому, я преисполненный радужных надежд, стремился осчастливить то, что уже существовало. Но моему появлению никто не радовался. Смотрели сквозь меня стеклянными глазами и говорили, что в корреспондентах не нуждаются. Материалы мои планомерно отклонялись, и, в конце концов, я приобрел устойчивый комплекс неполноценности. Я уже был совершенно уверен в своем непрофессионализме, когда вдруг взглянул на ситуацию с другой стороны. Я понял, что каждую отдельно взятую газету или приложение делает один человек – он же редактор. Других работников кроме корректоров и технического персонала больше нет. Только редактора. Материалы либо переводятся с иврита, либо сдираются из Интернета. И только малая часть текстов, действительно, пишется именно этими редакторами. Внештатников почти нет. Чаще всего их просто заменяют «письмами читателей». А главная причина была в том, что кто успел приехать раньше и попасть в момент формирования издания, тот и получил вожделенное место. И я их не виню. Наверное, и я бы поступил точно так же. Не отдавать же свое детище первому встречному. Но и мне хотелось хоть чуть-чуть, хоть краем быть причастным к тому делу, которое я любил.
Где проходит грань между обычной реальной жизнью и жизнью параллельной – мистической? Как узнать, что ты переступил эту грань и видишь вещи не такими, какими они кажутся? Живешь ли ты в обыденности или уже перешел на территорию мечты? А может быть и наоборот. Где бы ни происходили события – в современности, в ХIХ веке, на другой планете - герои этого сборника рассказов узнаваемы, и жизнь их похожа на многие другие жизни. Но на бытовом фоне разворачиваются, поистине, фантастические события.
Сборник статей о путешествии в христианский Иерусалим. Размышления о природе религий и ошибках истории. Написано в память о кандидате богословия, философе и религиоведе Евграфе Дулумане.
В этой книге я рассказываю только о том периоде его жизни, который представляется наиболее загадочным. О том, что делал Шабтай Калманович во времена своей африканской эпопеи и, следующих один за другим, двух арестов – в Англии и в Израиле. То, что этому предшествовало - известно более, и особых вопросов не вызывает. А то, что произошло потом в России, оказывается настолько нелепым, что я не рискну даже пытаться отвечать на все вопросы. Хотя, скажу по секрету, что вся дальнейшая жизнь моего героя крепко-накрепко связана с теми событиями, которые я пытаюсь реконструировать.Серия "Запретная книга" (Taboo Book) – особая серия изданий творческого объединения «Хранитель Идей».
Читателю предлагается история древнего вампира Иштвана Беркеши, который знает больше других вампиров и имеет другие качества вследствие... ммм... одного средневекового эксперимента. В книге проходит и линия Влада Цепеша и "кровавой герцогини". Первая часть посвящена современности, вторая (Дневник вампира) историческая. Научный консультант автора: кандидат исторических наук Павел Ремнев.Дизайн обложки и электронная версия: EasternArt Studio by Rafael Espiro, 2016.
Кто был первым поэтом в истории человечества? В чём тайна улыбки Джоконды? Кто изображён в центре Сикстинской капеллы? Что означают слова «Коня! Коня! Всё царство за коня!»? Как Андрей Рублёв подписал «Троицу»? Что поёт «Лютнист» Караваджо?Ответы на эти и многие другие вопросы вы найдёте в книге Александра Шапиро «Загадки старых мастеров».
Воровство — тяжёлое и опасное ремесло. А уж в будущем, где идёт масштабная борьба технологий — и подавно! Одно-единственное дело может прославить исполнителя на всю обитаемую вселенную, а может безвозвратно погубить его карьеру. За свою небольшую жизнь Аля успела испытать на себе все прелести и блага известности, по чистой случайности не наткнувшись на изнанку успеха. Однако за спокойствие всегда приходится платить, и чем дольше оно будет длиться, тем дороже выйдет расплата. Свежие задания, новые знакомства, неожиданные встречи и непредсказуемые ситуации… Ни одному вору не дано знать, чем обернётся очередная вылазка, и не придётся ли после неё в спешном порядке менять привычный уклад жизни.Наконец и Але пришёл припозднившийся счёт.
На месте Саши Хомутова хочет оказаться каждый: красивая девушка, любимая работа, шикарная квартира, верные друзья. Но знакомство с барменшей круто изменило его взгляды. Веселая аспирантка художественного университета, раскрашивает рутину жизнь и показывая вещи под другим углом. Крепкая дружба постепенно перерастает в нечто большее. Что же это счастливый билет или тернистый путь?
Свинцовая вода в реке переливалась и шумела на перекатах... Прохладный ветер, ещё с ночи гнал по низкому небу серые тучи. Лес неприветливо шумел вокруг и где - то, в чаще тревожно поскрипывала наполовину сломанным стволом, наклонённая к земле, сухая осина... Выйдя из густого темнохвойного леса, молодой лось прошёл по берегу, оглядываясь и прислушиваясь, и остановился на галечном берегу небольшой, неглубокой речной заводи. Плоская часть открытого берега, в весеннее половодье заливаемая водой, была покрыто зелёной травкой и осенними последними цветочками, горящими среди серо - зелёной пожухлой травы, ало-красными капельками чуть удлинённой формы.
Принцесса Лиира сделала только первый шаг к своей цели. Но уже приобрела и друзей, и любовь, и покровительство богов. И врагов, которые пожелали всё это отобрать при помощи проклятия забвения. Это можно изменить. Но путь болезненен и труден. Но дорога короче, если идти друг другу навстречу.
История о двух людях, находящихся по разные стороны баррикад, наполненная тягучей нежностью и немного грустью.