* * *
Консьерж Камийа, давно овдовевший, работал в этой должности (в доме, в котором она и жила) с тех пор, как его уволили из транспортной компании. Хотя платили за эту работу мало, зато он освобождался от платы за квартиру и это была идеальная работа для одинокого старика.
Едва Ёсими протянула ему сумочку, он открыл ее и высыпал содержимое на стол. Ярко-красная пластмассовая чашечка с таким же точно изображением кошки. Резиновая фигурка прыгающей лягушки с болтающимися ножками. Медвежонок с колечком. В общем, набор пляжных игрушек.
Икуко издала радостный клич и потянулась к игрушкам, но сразу же отдернула руку, как только мать на нее посмотрела.
— Как странно! — заметил консьерж.
Его смутило даже не то, что кто-то оставил эту сумку на крыше, а то, что какие-то детские игрушки были найдены на территории этого дома.
— Вы должны дать объявление и попытаться найти владельца, — заметила Ёсими. — Может быть, хозяин увидит и признает эти вещи.
— Но единственный ребенок в этом доме — Икуко. Правда, Икуко? — обратился к ней старик, словно прося подтвердить его слова.
А она, стоя рядом с матерью, не сводила глаз с сумочки с киской и красной чашки. По ее виду яснее ясного было видно, чем она увлечена. Она так хотела эту сумку, эти игрушки. Ёсими, поймав ее страстный взгляд, взяла ее за плечи и заставила отойти на шаг от стола.
— Вы как-то говорили о семье, которая жила на втором этаже... — завела разговор Ёсими.
Камийа с удивлением посмотрел на нее и сказал:
— Ну да.
— Разве вы не говорили, что там была девочка лет пяти-шести?
— Конечно. Да. Но два года прошло...
— Два года? Вы же говорили, кажется, что они съехали отсюда прошлым летом?
Старик сгорбился, и слышно было, как он начал чесать свою лодыжку.
— Ну да. До прошлого лета они здесь жили.
Ёсими помнила, что консьерж сказал, когда они три месяца назад сюда переселились, что та семья со второго этажа съехала в прошлом году после того, как у них случилось какое-то несчастье. Ёсими подумала о том, что же заставило их уехать, коли они оставили на крыше сумочку.
Но нет, ни сумочка, ни ее содержимое не выглядели так, словно они находились на крыше в течение целого года. Один только вид сумочки с киской — на ней даже не было налета пыли, она была как новенькая, только что из магазина — опровергал идею, что она пролежала здесь целый год.
— Отлично. Я буду держать ее у себя на столе — может, хозяин и признается.
Консьерж сказал это для того, чтобы закончить разговор. В конце концов, это всего лишь дешевенькая сумочка, и ему было безразлично, найдется ли ее владелец.
Ёсими, однако, по-прежнему стояла перед его столом, не трогаясь с места, теребя свои каштановые локоны и не зная, сказать или нет вслух то, что у нее на уме.
— Если хозяин не найдется, Икуко, тогда сумочку возьмешь себе ты, правда? — предложил господин Камийа и улыбнулся девочке.
— Нет, это будет неправильно. Если хозяин не найдется, пожалуйста, выкиньте эту сумочку или уберите куда-нибудь подальше, — убеждающе сказала Ёсими, тряхнув головой. И с этими словами она покинула помещение, потянув за собой Икуко, словно желая увести ее подальше от какой-то заразы.
И все же что-то продолжало ее беспокоить, когда она с дочерью поднималась в лифте. Она так и не поняла, что это за трагедия случилась с семьей со второго этажа. В конце концов, она не хотела уподобиться тем, кто поддерживает себя пересудами о чужих несчастьях. Но вопрос мучил ее, и ей страстно хотелось узнать, что именно с ними приключилось.
Следующий день был понедельником. Ёсими дольше, чем обычно, укладывала волосы. Из гостиной она слышала песенку из детской телепрограммы. Эта мелодия была сигналом, обозначающим время, и сегодня утром это значило, что у нее еще есть в запасе несколько минут до начала рабочего дня. Каждое утро к девяти она отводила Икуко в детский сад, потом садилась в автобус, который за двадцать минут довозил ее до офиса. Время и энергия, которые требовались для работы, не шли ни в какое сравнение с тем, что отнимали житейские склоки и перебранки. Уже из-за одного этого стоило сюда переехать. В Мусасино она не могла отдать Икуко в детский сад и потому не могла работать. Здесь она всегда может подыскать себе другую работу, но едва ли найдет что-то лучше, чем эта — в корректорском отделе издательства Она не только позволяла ей находиться в мире напечатанных на бумаге слов, которые были ее единственной страстью, но и имела еще два достоинства — никаких сверхурочных и почти никакого общения с другими людьми. А главное — платили вполне сносно. Икуко с розовой ленточкой в руке вошла в комнату и попросила маму завязать ей волосы на затылке. Узел, который она самостоятельно завязала, растянулся, и волосы Икуко упали на плечи, почти покрыв их.
Коснувшись волос дочери, Ёсими поймала себя на мысли: как безошибочно ее ребенок унаследовал ее гены. Странно, что такой очевидный факт до сих пор не приходил ей в голову. Их лица казались почти одинаковыми в зеркале, висевшем перед ними: одинаковые вьющиеся каштановые волосы, одинаково белая кожа, одинаковые веснушки под глазами. Одно лицо принадлежало женщине лет тридцати пяти, другое — шестилетней девочке.
