Темные века европейской истории. От падения Рима до эпохи Ренессанса - [89]

Используя меч против восточных германских племен, Карл не игнорировал и другие способы привязки их к государству франков. Во время саксонской и баварской войн он взял под защиту ревностного западносаксонского монаха Винфрида, неутомимого проповедника и организатора, который своей долгой работой среди баварцев, тюрингов и хаттов (гессов-гессенцев) заслужил звание «Апостола германских земель». Проведя некоторое время с епископом Виллибрордом в Утрехте, Винфрид отправился на восток в поисках нового поля для деятельности. Он сначала обосновался среди гессов, где не было ни одного миссионера после смерти святого Свитберта. Здесь он добился огромного успеха, и очень скоро вся земля стала христианской. Папа Григорий II, услышав о его триумфе, послал за ним, вызвал в Рим и посвятил в сан епископа-миссионера всей зарейнской Германии. Заверив в своей непоколебимой преданности и покорности Святому престолу от своего имени и от всех новообращенных, Винфред — впоследствии его стали называть святым Бонифацием — вернулся на север с рекомендательным письмом папы майордому Австразии. Карл поддержал нового епископа с большим рвением. «Без помощи принца франков, — писал Бонифаций, — я бы не смог управлять своей церковью и защищать жизни духовенства и монахов. Не сумел бы я и удержать своих новообращенных от скатывания к языческим обрядам и практикам». Только страх перед яростью Карла удержал диких гессов и тюрингов от убийства безоружного миссионера, когда он появился среди них и в присутствии тысяч язычников срубил священный дуб Вотана во Фрицларе. Еще тридцать лет (723–754) Бонифаций продолжал миссионерскую деятельность. Он строил церкви и монастыри в регионах, где никогда раньше не слышали христианского имени.

Пока Карл был занят на австразийской границе, на юге поднялась новая буря. Сарацины Испании снова перешли Рону и Севенны, чтобы вторгнуться в южную Галлию. К счастью для франков, усилия мусульман были хаотичными и непоследовательными. Правителей Испании, как правило, больше заботило укрепление собственной власти среди беспокойных подданных, чем расширение границ ислама. Центр правительства в Дамаске был так далеко, что власть халифа ощущалась слабо, а разные арабские и берберские вожди, представлявшие суверена, увлеченно свергали и убивали друг друга. В первые сорок лет мусульманского правления в Испании было не меньше двадцати наместников, из которых семь умерли насильственной смертью.

Мы уже рассказывали о катастрофе экспедиции вали аль Андалуси аль-Самха против Тулузы в 721 году. Сарацины зашевелились вновь только в 725 году, когда им удалось взять Ним и Каркассон, а также северную часть Септимании до Роны. Ими командовал эмир Анбаса ибн Сухаим. Арабы поместили гарнизоны в завоеванных городах, переправились через реку и летом прошли по Бургундии до Отёна. После разграбления Отёна они с такой скоростью вернулись в Испанию, что франки не сумели их перехватить. Анбаса умер еще до конца года, и в течение семи лет его преемники были слишком поглощены спорами между собой, чтобы думать о новом нападении на христианский мир. Эд, герцог Аквитании, использовал передышку, чтобы установить дружественные отношения с мусульманским правителем Септимании по имени Осман ибн Аби Ниса, которого он привлек на свою сторону, отдав ему в жены дочь. Возможно, рассчитывая на помощь зятя, Эд в 731 году восстал против франков и снова объявил себя независимым правителем Аквитании. Карл перешел Луару, разгромил Эд в сражении и разграбил всю территорию до самых ворот Бордо. Герцог, однако, продолжал сопротивляться и притих, только когда узнал, что другой враг, можно сказать, уже на пороге. Его зять Осман устроил мятеж против Абд ар-Рахмана, наместника Испании, потерпел поражение и был убит. Абд ар-Рахман, расправившись с мятежником, задумал разгромить заодно и его союзника и тестя. Это заставило Эд немедленно и безоговорочно подчиниться франкам.

В 732 году наместник перешел Западные Пиренеи во главе крупнейшей арабской армии, которую когда-либо видела Испания, усиленной подкреплениями из Африки и с востока. Эд занял оборону вдоль линии Гаронны, но был разбит, лишившись почти всей армии. Он бежал за Луару и отдался на милость Карла Мартелла. Тем временем сарацины взяли штурмом Бордо и медленно двинулись вперед, разоряя земли вокруг, пока не подошли к Пуатье. На этот раз они не совершали обычный рейд. Арабы пришли, чтобы завоевать Аквитанию навсегда. Возможно, они планировали напасть и на Нейстрию, но это точно неизвестно. Возглавляемая самым сильным и чрезвычайно популярным наместником мусульманской Испании армия, насчитывавшая 70 или 80 000 человек, считала себя непобедимой.

В час величайшей опасности великий майордом не заставил себя ждать. Он не бросился сломя голову навстречу врагу, а собрал все доступные силы государства франков. Правда, полагался он в основном на своих людей — австразийцев. Он возглавил армию, подобной которой не было с ранних времен, потому что Нейстрия и Австразия еще никогда не объединялись для столь масштабной экспедиции. Только после этого он переправился через Луару возле Тура и двинулся навстречу Абд ар-Рахману. Армии встретились в окрестностях Пуатье — in suburbio Pictaviensi. Хотя по необъяснимой причуде хрониста на страницах многих исторических трудов это сражение носит название «битва при Туре». И Абд ар-Рахман, и Карл, вероятно, чувствовали, что им предстоит не рядовое сражение. Судьба Аквитании, а возможно, и всей Галлии зависела от исхода этой битвы между христианами и мусульманами. Семь дней армии стояли в виду друг друга. Каждая ждала, что противник сделает первый шаг. Наконец, Абд ар-Рахман начал наступление. Его армия вышла из лагеря и устремилась на лагерь франков. Подробности той великой битвы до нас не дошли. Мы только знаем, что сарацинские всадники тщетно рыскала вокруг стены из щитов франкской пехоты, которая приросла к земле, словно ледяной вал. Австразийцы несли на своих плечах основную тяжесть сражения. Люди востока — высокие, сильные, с крепкими руками — наносили удары, которым не мог противостоять никто. Это они нашли и убили сарацинского главаря. Битва продолжалась до самой ночи, когда арабы отступили, оставив на земле перед франкскими линиями множество трупов, в том числе Абд ар-Рахмана. Ночью арабы подсчитали потери, которые оказались настолько велики, что они поспешно бежали, не дожидаясь рассвета. Их шатры, набитые добычей из Аквитании, запасы продовольствия, тысячи лошадей и горы оружия достались франкам. Так была устранена опасность для западного христианского мира со стороны мусульман. Эту опасность часто преувеличивали, особенно франкские авторы, всячески прославлявшие австразийского майордома, которого они превратили в национального героя. Возможно, даже если бы Абд ар-Рахман одержал победу, ему в руки попала бы только Аквитания и ничего больше. Это вторжение после Бордо превратилось в грабительский рейд, как и тот, что в 725 году завершился разграблением Отёна. Мусульмане Испании за последние сорок лет показали себя абсолютно раздробленными и совершенно неуправляемыми. Невозможно поверить, что даже под командованием исключительно талантливого лидера они могли продержаться вместе достаточно долго, чтобы завоевать центральную часть Галлии. Нейстрия и в еще большей степени Австразия были государствами, обладавшими намного большей силой и энергией, чем одряхлевшая вестготская монархия, павшая в 711 году. Даже если бы Пуатье постигла судьба Отёна, у франков было достаточно силы и смелости, чтобы отразить еще много подобных ударов, и можно подвергнуть сомнению суждение Гиббона, рисующего мрачную картину возможных последствий победы Абд ар-Рахмана: муэдзин, призывающий мусульман к молитве на шотландских нагорьях, и мулла, рассуждающий в Оксфорде об аспектах унитарианства.