Тёмные пути - [18]

Но Митрохин рассудил по-другому, он, как я уже сказал, увидел в произошедшем некий божий промысел, а потом со свойственным ему прагматизмом и упорством начал строить свою новую жизнь.

Первым делом он отмазал жену от тюрьмы. Не знаю, в какие деньги ему это встало, учитывая резонансность дела, но тем не менее женщине вместо серьезного срока присудили лишь принудительное заключение в психиатрической клинике, в которой, как позже выяснилось, увы, не оказалось койко-мест. Они все были заняты, вот какая беда. И отправилась жена Митрохина отбывать наказание по месту проживания.

Хотя, думаю, экспертизу никто не подделывал, женщина эта на самом деле тронулась умом, что, впрочем, не слишком и удивительно, учитывая обстоятельства. И лично я не уверен, что ее смерть была, скажем так, естественной. Нет, муж тут ни при чем, думаю, она сама на себя руки как-то да наложила, и ее можно понять.

Только все равно правду, кроме самого Митрохина и нескольких его приближенных, никто не узнает. Хоронили супругу бизнесмена в закрытом гробу, а могилу не закопали, а залили бетоном, вот так-то. Хотя для приличия потом земли сверху набросали, разумеется, чтобы холмик образовался. Так что истинные причины ее смерти знают только стены дома, в котором она умерла, того, в котором и по сей день проживает ее муж, названный «подмосковным затворником». Дома, в который нет хода вообще никому, включая даже представителей органов власти. Не знаю, как Митрохин этого добился, но факт есть факт.

Он начал строить его еще до трагедии, хотелось товарищу иметь поместье в староанглийском стиле – добротное, многоэтажное, многокомнатное, с парком, конюшней и всем таким прочим. Когда случилась беда, стройка не остановилась, а, напротив, ускорилась, но в проект был внесен ряд изменений, превративших уютное изначально строение в довольно мрачное здание, по ряду признаков напоминавшее то ли крепость, то ли тюрьму.

Пока шли суд да дело (причем в самом прямом смысле), Митрохин заключил договор с одной известной своей деловой репутацией управляющей компанией, передав им права на ведение своего бизнеса, устроил судьбу дочери утонувшего делового партнера, назначив ей изрядных размеров пенсион и отправив все в ту же Англию, отбил изрядное количество поклонов в старых церквях и сломал десятка два ребер наиболее назойливым акулам пера. А как только дом достроили, переехал туда и с тех пор, насколько мне известно, территорию его не покидал. На похороны жены он и то не поехал. Про интервью любым изданиям и все такое прочее можно даже и не упоминать.

Впрочем, рассказ Шлюндта о том, что его коллега каким-то образом с Митрохиным имел беседу, меня особо не удивил. За закрытыми глухими воротами имелся гостевой домик, эдакое место свиданий с большим миром. Волей-неволей затворнику все же приходилось с ним общаться, туда то и дело наведывались сотрудники управляющей компании, некоторые деловые партнеры из числа ключевых, которые с посредниками разговаривать не желали, кое-какая родня, большей частью дальняя, рассчитывающая отщипнуть крошку от состояния спятившего свойственника, ну и органы правопорядка, разумеется. Эти наведывались чаще всего. И по старым делам, экономического свойства, и по новым, связанным чаще всего с нанесением травм различной степени тяжести.

Ясное дело, что для журналистов вход за ворота был закрыт, о чем, кстати, их извещала специально повешенная табличка. Но это только распаляло пыл сочинителей, особенно тех, что помоложе, которые грезили скорой мировой славой, открывающей им врата великих возможностей. Потому время от времени будущие звезды прессы ночной порой пробовали перебраться через забор, чтобы забабахать убойный репортаж.

Подавляющее большинство из них попадало в недобрые руки охраны, получало несколько ударов в живот и по почкам, а после выбрасывалось за ворота. На камерах и иных устройствах слежения Митрохин не экономил, потому сложностей тут никаких не возникало. Впрочем, находились иногда удальцы, которые обнаруживали «мертвые зоны» или подменяли сигналы, а после умудрялись проникнуть на территорию придомового парка. Им везло меньше, до них добирались собаки, которых выпускали на ночь. Одного такого погрызли сильно здорово, он после в больнице пару месяцев лежал.

Ну а двоим довелось попасть в дом, где проживал миллионер-затворник. Один проживал, к слову, с тех пор как умерла жена. Охране, как и малочисленной обслуге, были выделены отдельно стоящие флигеля.

И вот тут начинается самое непонятное. Никто не знает, что эти двое увидели в доме, но всем известно, что с ними стало. Они спятили. Оба. С ума сошли в смысле, причем настолько крепко, что до сих пор в него и не вернулись, только таращились на окружающих испуганно да время от времени под себя ходили. В разное время разные люди, а результат один на двоих. И ведь это не девочки-припевочки какие-то, это пусть молодые, но журналисты, товарищи с железными нервами и полным отсутствием свойственных большинству обычных людей принципов.

После этих случаев снова случился небольшой вал статей, в основном в интернет-изданиях, несколько спутниковых каналов выдали передачи-расследования на этот счет, в которых не прозвучало ничего нового, но тем все и кончилось, про Митрохина опять забыли.