Тёмные птицы - [97]

Митя показал Марьяне и Анисье их стулья – с обеих сторон от себя. Роль заботливого хозяина взял на себя и его отец, который пододвигал стул с высокой резной спинкой то Агафье Долгорукой, то Елене Рубцовой. Несмотря на то что Елена не так давно овдовела, ее жизнерадостное лицо и яркий наряд говорили о том, что эту утрату она смогла легко пережить.

Такие встречи двух семейств не были ни для кого в новинку, поэтому пока Виктор раскладывал по тарелкам закуски, за столом началась непринужденная беседа:

– Агафья, почему вы оставили малышку дома? – весело поинтересовался Василий Муромец, переводя взгляд с Елены Рубцовой, рядом с которой сидел, на сестру жены. Митя, чувствовавший страшное и все больше увеличивающееся опустошение, попытался изобразить интерес, и тоже поглядел на Агафью.

– Решили немного отдохнуть от родительских обязанностей, – ответил за жену Николай Долгорукий.

Митя перевел взгляд на него. Примечательно, что муж его тетки Агафьи не отличался хорошим нравом. Его глаза смотрели на всех одинаково равнодушно. Его невозможно было чем-то удивить. И оттого тем более странными казались слухи, что ходили о нем, – он не выглядел особенным любителем ни женской красоты, ни разгульного образа жизни. К своей жене он проявлял достаточно внимания, но лишь столько, сколько было необходимо в обществе, чтобы не пошли ненужные разговоры. Но от общественных пересудов его это не спасало. Только ленивый на званых приемах не принимался жалеть «бедную» Агафью, которая связалась с этим «гулящим» Долгоруким.

Митя, привыкший, как и все, не любить Николая Долгорукого просто по привычке, вдруг заметил, что у того очень приятное лицо.

– А вы, я смотрю, часто отдыхаете от своих обязанностей, – негромко, но так, чтобы слышал весь стол, произнесла Марья Васильевна.

Долгорукий бросил на нее суровый взгляд, но ничего не ответил. Лишь его жена заморгала еще печальнее и тревожнее.

– Бедняжка Агафья, видимо, снова впала в депрессию, – прошептала Анисья на ухо своей юной соседке за спиной у брата. Марьяна улыбнулась и так же тихо ответила:

– И снова эта ее страсть к необычным нарядам. Ее платье по цвету похоже на горчицу.

– А Рубцова оделась под цвет обивки наших стульев!

– Кстати, про обязательства. – Лев Долгорукий решил сменить щекотливую тему. – Василий, ты в курсе, как продвигается строительство в Долине Гремящих Ветров? Так вот, строители пока придерживаются всех сроков. Скоро район будет готов, так что мы увидим, кто же был прав в этом вопросе.

– М-м-м, да! Ты прав! – Василий Муромец, не слышавший даже толком вопроса и занятый до сих пор разговором с Еленой Рубцовой, повернулся к Долгорукому.

– А овощи под соусом удались на славу, – прощебетала Эльвира Долгорукая, когда все перешли к горячим блюдам. – Надо будет заказать такие же нашему повару. Евдокия, ты же поделишься рецептом?

Хозяйка дома сдержанно улыбнулась своей гостье.

– Если вдруг все пройдет нормально, во что я, конечно, верю слабо, – продолжил Лев Долгорукий, – можно рассмотреть этот вариант для наших молодых? Звездинка говорит, там есть прекрасное местечко для строительства небольшого особняка.

– Для молодых? – встрепенулась Марья Васильевна. – А разве молодожены не будут жить в родовом поместье Муромцев?

– Нет, будут, конечно. Но ведь необходимо подарить им какой-нибудь летний домик!

– Летний домик? На севере? В Долине Гремящих Ветров? Дорогой, ты сошел с ума.

Как только тема разговоров за столом коснулась предстоящей свадьбы и дальнейших планов, Митя тут же изменился в лице. Он будто вновь очутился на собственной помолвке, которая ни по виду, ни по составу гостей почти не отличалась от нынешнего праздника. Со стороны можно было подумать, что такого жизнерадостного и веселого отпрыска семейства Муромцев ударили по голове чем-то тяжелым. Еще совсем недавно он был вынужден выслушивать все те же разговоры, теперь это повторялось, словно кошмарный сон: чем дальше, тем страшнее, реальнее и неизбежнее, но нет сил открыть глаза и проснуться. Марьяна же, которая сидела рядом с Митей, скромно потупилась, но ее довольная улыбка не скрылась от глаз младшего Муромца. При взгляде на будущую жену он вспомнил давний разговор с отцом, касавшийся помолвки. Когда Марьяна начала посещать званые ужины, все то и дело стали говорить о ней исключительно как о невесте Муромца. Митю необходимо было к этому подготовить, что и решил сделать отец. Он убеждал, что все это не так уж и страшно, не так серьезно, и что если станет совсем тяжко, то можно будет позволить себе небольшие тайные развлечения и вольности на стороне. Тогда от этого разговора мутило. Сейчас же слова отца казались не лишенными смысла. Связи на стороне избежать не удалось. Но только как же можно относиться к этому просто как отдушине? И как всю жизнь смотреть на Марьяну, изображать счастливую семейную жизнь или даже просто взаимное уважение, когда она стала причиной его глубокого несчастья?

Он взял бокал и сделал пару больших глотков – но это не помогло.

– Дмитрий! – это кокетливое обращение вывело Муромца из задумчивости. – Я все же буду называть тебя Митей, если не возражаешь. Не будешь ли ты так любезен наполнить мой бокал? – Елена Рубцова лукаво смотрела на наследника Муромцев из-под своих длинных пушистых ресниц и улыбалась.