Темные ночи - [17]

, — промычал Ритцо и звучно шлепнул Кстона по спине.

— Мой большой розовый amico! — Кстон поднял свободную руку и, прежде чем Чиано смог отреагировать на внезапный звонок тревоги в своей голове, опустил ее, шлепнув Ритцо по спине.

Результат был немедленным и драматическим. Дружеский шлепок не только сломал позвоночник Ритцо, но и взметнул президентского кузена в воздух; пролетев через всю комнату, он шмякнулся о мраморную колонну и сполз по ней на пол. Колонна обильно окрасилась кровью. Веем присутствующим, кроме одного, было ясно, что Ритцо мертв.

— Почему мой друг Фрэнки лежит на полу, — тонким голоском нарушил внезапную гробовую тишину Кстон. Секретарь Виченцо опустился на колени возле тела, осмотрел его, а затем поднял на Кстона свои холодные желтые глаза:

— Потому что ты убил его.

— Убил? Но это невозможно! Я всего лишь… — Несколько секунд Кстон недоуменно разглядывал свою руку, а затем внимательно посмотрел на кучку людей. В его похожих на гальку глазах появилось выражение удивления — выражение, которое вызвало у Чиано приступ ледяного страха.

— Мы приняли тебя в наше общество как друга, — прошипел Виченцо, поднимаясь. Его рука скользнула во внутренний карман пиджака. — И вот как ты отплатил нам!

— Но моя скромная персона не может поверить, что люди такие хрупкие, — сказал Кстон, обращаясь скорее сам к себе, чем к окружающим. — Вы такие большие, такие агрессивные, и любой, естественно, сочтет…

— Я покажу тебе, какие мы агрессивные, — перебил его Виченцо, вынимая старинный остро заточенный нож с костяной рукояткой — его любимое оружие в годы молодости — и наступая на Кстона. — А еще я покажу тебе, какого цвета у тебя кишки.

— Это может быть чрезвычайно интересно, — вежливо отозвался Кстон. — Но прежде моя скромная персона должна осуществить маленький эксперимент.

Двигаясь с пугающей скоростью, он схватил Виченцо левой рукой за шиворот, заставив гиганта нагнуться до своего уровня, и правой рукой ударил его сбоку. Немедленно хлынул фонтан крови, и что-то тяжелое ударилось о стену, отскочило от нее и покатилось по столу переговоров. Закрывший глаза Чиано ничуть не сомневался, что это была голова Виченцо. Его предположение подтвердил хриплый вопль ужаса, вырвавшийся из глоток присутствующих.

Слишком поздно президент с мучительной ясностью осознал, что он, и Ритцо, и всегостальные совершили смертельную ошибку в отношении доринианина. Люди полюбили насилие еще с тех пор, когда их первый далекий предок воспользовался палкой, чтобы разрешить свой первобытный спор, но тут имелась одна маленькая деталь — среди людей насилие действовало. Вследствие несовершенства физического строения человека существовала дюжина сравнительно простых способов заставить критика или спорщика умолкнуть или успокоиться — как на время, так и навсегда. И вполне естественно, что наиболее практичные представители человеческого рода использовали это обстоятельство, но дориниане — как убедился Чиано — были фактически неистребимы. На заре их истории отдельные особи, вероятно, экспериментировали с дубинками, ножами и пулями, но, найдя их полностью неэффективными, вынуждены были признать, что единственным способом уладить разногласия является диалог.

С точки зрения Чиано эта внезапная догадка сама по себе давала повод для серьезных опасений, но существовал еще один тревожный фактор, который следовало обдумать. На протяжении тысячелетий человек развил в себе свойство, именуемое совестью. Этот внутренний голос частично нейтрализовал его стремление убивать всех, кто ему не по нраву, и таким образом создавал возможность даже тем, кто наиболее склонен к насилию, уживаться со своими соседями. Однако Кстон вел себя как ребенок, восхищенный новой игрушкой…

— Я передумал, Кстон, — объявил Чиано, стараясь придать своему голосу твердость. — Мне кажется, мы были слишком неблагоразумны в наших требованиях. Думаю, будет справедливо продолжить переговоры.

— Моя скромная персона тоже передумала, и у нее возникла более подходящая идея, — весело сказал Кстон, отбрасывая тело Виченцо в угол. — Мой народ возьмет в этом мире столько серы, сколько захочет, и все, что надо сделать моей скромной персоне, — убивать всякого человека, который попытается помешать. Это так просто.

— Ты не сделаешь этого! — У Чиано пересохло во рту.

— Не сделаю? А вот посмотри!

Неуловимым движением Кстон подскочил к двум стоявшим поблизости людям, подпрыгнул и, оказавшись на высоте их плеч, двумя кулаками ударил обоих по головам. Они повалились на пол с черепами, вогнанными в ключицы.

— Я хочу сказать, — пробормотал Чиано, отшатнувшись, — что ты ничего не выиграешь, даже если убьешь всех в этой комнате. Их место займут другие. Я хочу сказать, что нас здесь целый город… с тысячами и тысячами человеческих поселенцев… и тебе придется убивать каждого!

— Но, Джонни! Это именно то, что моя скромная персона собирается сделать!

И, улыбаясь своей серозубой улыбкой, со сверкающими от бесхитростного удовольствия черными кабошонами глаз, доринианский посланник принялся за работу.

ЛЮБИ МЕНЯ НЕЖНО Love Me Tender

Перевод с англ. © А. Жаворонкова, 2003.