Темные искусства - [24]

Макгрей прожевал кусок и проявил невиданную доселе учтивость, заговорив лишь после того, как проглотил еду. Его сочувственный взгляд снова меня разозлил.

— Фрей, я не прошу тебя изливать душу, но я понимаю, что ты все еще горюешь по своему дяде. Тебе показалось, что ты заново переживаешь тот кошмар?

Я отвернулся в другую сторону, но Макгрея это не остановило.

— Некоторые призраки это умеют. Оживляют в тебе худшие…

— Да плевать мне на них! — сорвался я. Подскочили даже собаки, развалившиеся было на полу. — Все это полная чушь! Единственное, что меня интересует, это нашел ли ты в том доме что-нибудь существенное. Если нет, то будь добр, заткни свой рот этой отвратительной…

— Ладно, ладно! Не кипятись! Да, я кое-что нашел. И тебе это понравится.

Он порылся в нагрудном кармане и швырнул что-то на мой стол. Это был небольшой узкий предмет, завернутый в грязную тряпку.

Я брезгливо ее развернул — она была вся в жире и налипшем тесте — и чуть не задохнулся от увиденного. Нож с коротким лезвием.

— Это тот нож, который они использовали для подношения?

— Видимо.

Его лезвие, несмотря на малый размер, было острым как скальпель, а рукоятка вырезана из слоновой кости. Светлый оттенок ее сильно контрастировал с багряным цветом свернувшейся крови, засохшей вдоль острия.

— Дорогая вещица, — пробормотал я, осторожно приподняв нож. Макгрей подошел ко мне и схватил лист с семейным древом.

— Где ты нашел этот нож? — спросил я. — Мне он не попадался.

— Прямо под аппаратом. Тот, видимо, упал прямо на него.

Я откинулся на стуле и переплел пальцы.

— По словам Катерины, полковник снова пустил себе кровь во время сеанса. Должно быть, он выронил нож прямо перед тем, как Леонора рухнула и опрокинула аппарат. Вероятно, полковник уже умирал, пока она… Девятипалый, будь любезен, не пачкай своим мерзким ужином мою работу!

Я выдернул у него уже изрядно заляпанное семейное древо.

— Ох, да что это, черт возьми, меняет? — И он снова выхватил лист, чтобы подробно его изучить.

Я стал заворачивать нож обратно в тряпку.

— Надо поместить его к остальным уликам. Не знаю, что мы… — И тут я замолк, изогнув шею и поднеся нож поближе к глазам.

— Что там? — спросил Макгрей. Он заметил, что я разглядываю острие ножа. Я держал его всего в дюйме от глаз.

— Они все использовали этот нож?

— Не знаю, но это могло бы объяснить, почему умерли только те шестеро засранцев. Что могло послужить причиной? Мышьяк?

Я кивнул.

— Это один из вариантов. Нужно, чтобы Рид поскорее провел те пробы. Если он слишком занят, я могу попробовать сам.

— Нет уж, — заявил Макгрей, выхватив у меня маленький сверток. — Слишком многое на кону. Я не хочу, чтобы чертов зануда-прокурор отклонил результаты, если ты где-то перемудришь. Я сейчас же поговорю с Ридом. Втолкую ему, как это срочно.

— Как хочешь, — сказал я отчасти с облегчением.

Я хотел последовать за ним, но Макгрей меня остановил.

— Нет, Перси, подожди тут. Парнишка от одного твоего вида закипает.

И снова я вздохнул с облегчением.

Девятипалый вернулся через каких-то десять минут с невыносимо самодовольным видом.

— Готово. Он постарается дать нам ответы завтра утром, может, и до слушания успеет.

У меня не было настроения слушать, как он хвалится своими успехами, так что я быстро сменил тему и кратко рассказал ему об улове Холта.

— Этот тип все еще у нас в камере, — заключил я. — Хочешь, сейчас его допросим?

Макгрей потер руками.

— О да. Возможно, он — спасение для Катерины.

9

Комната для допросов и так представляла собой угнетающее зрелище — голые кирпичные стены, убогая обшарпанная мебель и узкое окно, которое почти не пропускало свет. Но сегодня в грязное стекло бился дождь, и комнатушка выглядела еще мрачнее.

Когда мы вошли, Холт грыз ногти и обливался потом. Позади него сидел клерк, готовый записывать показания мужчины.

Макгрей сел лицом к Холту. В комнате был еще один стул, но я предпочел вести записи, стоя за Девятипалым. Я старался не допускать прикосновения своей одежды к здешним грязным стульям.

— Мистер Холт! — произнес Макгрей. Даже не видя его лица, я знал, что Девятипалый улыбается. — Стоит ли мне сообщать вам, сколь глубоко в дерьме вы оказались?

— Я могу все объяснить, — в очередной раз сказал Холт.

— Ой, неплохо бы. Судя по тому, в каком виде была спальня полковника, и по вещам, которые наш денди обнаружил у вас в мешке, я бы сказал, что вы положили глаз на имущество господина. Часы, одежда, добротное итальянское ружье. Зачем вы все это взяли?

Холт вдавил ладони в стол в попытке усмирить их дрожь.

— Все эти вещи мне были обещаны. Полковник знал, что они мне нравятся. Он много раз говорил, что они достанутся мне, если с ним что-то случится.

Девятипалый прыснул.

— Ага, конечно, так он и сказал.

— Клянусь! Он…

— Вы доказать это сможете? — вмешался я. — Кто-нибудь из приличных людей хоть раз слышал, как он об этом говорил? Он где-нибудь оставил об этом запись?

— Да! Ну… по-моему, оставил. Он сказал, что впишет это в свое завещание.

Проверить это было нетрудно, но я не стал об этом говорить. Просто уставился на него с откровенным недоверием. Я давно убедился, что такой взгляд иногда срабатывает лучше, чем грозные расспросы.