Темные искусства - [11]
— Он что сделал? — ахнул Макгрей.
Я закатил глаза.
— Можем мы просто сосредоточиться на деле? Сейчас не время для…
— Ах ты, кобель! — пихнул он меня локтем в бок.
Катерина, ухмыльнувшись, села за стол. Казалось, у нее не было сил издать свой привычный ехидный смешок.
Она сжала ладонь Макгрея.
— Как же я рада тебе, мой мальчик. Давненько я не смеялась.
Судя по тому, как хрипло звучал ее голос, она, похоже, давно ни с кем не разговаривала.
— Как тут с вами обращаются? — спросил Макгрей. Его голубые глаза переполняла тревога.
Катерина поцокала языком.
— Еда тут на вкус как мышиное дерьмо. И выглядит так же. — Она кивнула в мою сторону. — Твоя английская роза давно бы здесь издохла.
— Только не говорите, что вас тут бьют, иначе я кое-кому такой пинок в зад засажу, что он узнает, каковы на вкус мои ботинки, — произнес Макгрей, глядя тюремщику в глаза. Малкольм нервно сглотнул.
Катерина слегка гоготнула, и на миг в ее глазах блеснуло знакомое лукавство.
— Спасибо, Адольфус. Сначала со мной обходились грубовато, но бить меня не осмелились. Боятся, что я прокляну их причиндалы или еще что-нибудь.
Малкольм сглотнул еще раз.
— Можешь идти, приятель, — сказал ему Девятипалый, и тюремщик с радостью скрылся.
Я откинулся на стуле с утомленным вздохом.
— Ну и в переплет вы попали.
Катерина перевела взгляд на Макгрея.
— Зачем ты его привел? Он же скажет, что я просто карга безумная.
— Вообще он не то чтобы пустое место, — сказал Макгрей, пнув меня под столом. — И внешность его обманчива — кое-что полезное о законах он все-таки усвоил в своем Кембриджском колледже для кисейных денди.
— Благодарю, — сказал я, глядя на Катерину в упор. — Должен кое-что спросить у вас, мадам. Вы виновны?
— Виновна ли я?…
— Это вы их убили?
Тот же эффект на нее произвела бы пощечина. Она вскинулась, ошеломленная, а Макгрей грохнул ладонями по столу.
— Конечно, не виновна! — рявкнул он. — Она!..
— Дай ты женщине самой ответить! — гаркнул я на него с такой яростью, что сам собой впечатлился.
Повисла тишина, и Катерина потупилась, прикусив губу.
— Я никому не причинила вреда, — пробормотала она.
Я кивнул.
— Прекрасно. В таком случае расскажите нам, что именно там произошло.
Нас ждала прелюбопытнейшая история.
3
— Эта девица, Леонора Уилберг, прислала мне записку с месяц назад. Они с ее теткой — хорошие клиентки. То есть… были ими.
— Той ночью погибли обе? — спросил я.
— Нет, только Леонора. Ее тетка умерла пару лет назад, равно как и отец, но девушка продолжала искать со мной встречи. Она очень интересовалась моими искусствами.
— Вот как?
— Да, всю свою жизнь. Она говорила, что ее бабушка тоже обладала даром.
Я покопался в нагрудном кармане и достал маленькую записную книжку, стараясь сохранять невозмутимый вид.
— С какой целью они попросили вас устроить этот… сеанс?
— Кого-то определенного хотели вызвать? — добавил Макгрей.
— Да. Ту бабку, о которой я только что вам сказала. Они называли ее бабушкой Элис.
— А не знаете, зачем? Просто поболтать? Потому что соскучились по ней?
Я допускал такую причину, потому что в последние годы спиритические сеансы стали весьма популярны. Поговаривали, что даже королева Виктория частенько их устраивала, чтобы побеседовать со своим любимым Альбертом (мы с Макгреем доподлинно знали, что это был не пустой слух).
Ответ Катерины, впрочем, оказался неожиданным.
— Леонора так и сказала, но она соврала.
— В каком смысле? — удивился Макгрей.
Катерина понизила голос.
— Они хотели что-то у нее выведать. Что-то весьма конкретное.
Я терпеливо осведомился:
— Кто вам так сказал?
— Никто. Им и не нужно было. Я это почувствовала.
Макгрей встрял ровно в тот момент, когда я собирался отпустить язвительнейшее замечание.
— Расскажите подробнее.
Катерина покачала головой.
— О, там всюду это чувствовалось, Адольфус. В записке Леоноры, в лакее, которого за мной прислали, в скатерти, в стенах гостиной… Ох, ну и дом же это был!
— Вы бывали там до сеанса?
— Да, ты же знаешь, я всегда так делаю, когда люди вызывают меня к себе домой. — Она передернулась, в этот раз всем телом, словно ее внезапно обдало ледяным сквозняком. — Нечто витало там в воздухе, мальчик мой, как вонь, которую улавливаешь еще до того, как войдешь внутрь. Ненависть… Чувство вины… Ложь… Что-то жуткое давным-давно оставило там свой отпечаток, и он так и не стерся.
Повисла долгая тишина: Катерина, по всей видимости, пыталась справиться с нахлынувшими эмоциями, Макгрей был задумчив, как Иоанн Богослов, записывающий Откровение, а я крутил в руках карандаш.
— Я была вынуждена попросить Леонору очистить все комнаты с помощью освященных свечей, — продолжила Катерина. — И этого едва хватило. Мне даже пришлось принять особые меры, к которым я редко обращаюсь.
— Особые меры? — спросил я.
— Чтобы уберечь свою душу — и жизнь. Спиритический сеанс — это нечто очень… Очень…
Она не могла подыскать слово, и Макгрей пришел ей на помощь.
— Очень личное. Я понимаю. Грубо говоря, это почти как залезть к кому-то в постель. Если у него есть, ну, скажем, вши, то ты их подхватишь.
Я изогнул бровь.
— То есть… Вы защитили себя от заражения духовным сифилисом?
— Да чтоб тебя! — крикнула она, вскочив и грохнув ладонями по столу. Я порадовался, что ногти у нее были обрезаны, иначе она выцарапала бы мне глаза. — Да! Можешь глумиться сколько хочешь, но та защита сохранила мне жизнь. И жизнь, и душу! А те сукины дети — все шестеро — теперь горят в аду.
МИСТИЧЕСКАЯ ЗАГАДКА ДЛЯ ПЫТЛИВЫХ УМОВ. Начать охоту на самых могущественных ведьм или умереть от рук королевы Англии? Канун Рождества, 1889 год. В секретном подразделении эдинбургской полиции – Отделе по расследованию нераскрытых дел, предположительно необъяснимого и сверхъестественного характера – бывали плохие дни. Но сегодняшний – однозначно самый худший. Премьер-министр посреди ночи вызывает скандально известных инспекторов полиции Иэна Фрея и Девятипалого Макгрея и сообщает им: королева Виктория, самый могущественный человек в стране, жаждет их смерти.
Книга «Оправданные» включает три фантастические философские повести; «Рожденные от Бога», «… и неся крест свой», «Купленные дорогою ценою». В первой повести в фантастической форме описывается проект Бога относительно Вселенной, человечества, смены рас, шестой расе. Главные герои проходят через испытание смертью и испытание жизнью и заканчиваются поиском Гипербореи.В двух следующих повестях выдвигаются гипотезы, связанные с причиной аварий, подобных Чернобыльской, природой тунгусского метеорита и назначением Соловецких лабиринтов.
Шуточное посещение славянской «Ванги» оборачивается для восемнадцатилетней Матильды полным кошмаром, когда колоритная псевдорусская ведунья открывает ей глаза на множество рыжих девиц у её мужа, солидного бизнесмена. Стремясь вывести супруга на чистую воду, Матильда обнаруживает в его рабочем кабинете загадочные конверты с фотографиями девушек и визитку с вензелем НВ. Погружаясь всё глубже в расследование, Матильда отправляет знакомого в таинственный особняк на встречу к НВ. Когда опасность угрожает уже ей самой, Матильда должна во что бы то ни стало раздобыть видеозапись той злополучной встречи.
Синопсис сценария. Психологический и политический триллер. Захватывающее повествование о слиянии банковских кругов, криминала, политиков и борьбе главных героев с ними.
Встреча писателя с режиссером могла сулить появление интересного творческого тандема, но получила неожиданное развитие. Настолько неожиданное, что перевернуло мировоззрение писателя.
Дмитрий Дубровский – писатель, который пишет про самые загадочные места на планете, окутанные мистикой и тайнами. Он лично выезжает на объект своего исследования и проводит собственное расследование. В один день он получает письмо от таинственного «экскурсовода», в котором ему предложили написать книгу про кофейню «Полночь». Вместе со своей женой писатель отправляется в далекий город Н., чтобы разгадать тайны кофейни, и не догадывается, что его любопытство может привести к фатальным последствиям. В какой-то момент Дмитрий начинает понимать, что, возможно, совершил самую роковую ошибку в своей жизни…
Однажды Борис Павлович Бeлкин, 42-лeтний прeподаватeль философского факультета, возвращается в Санкт-Пeтeрбург из очередной выматывающей поездки за границу. И сразу после приземления самолета получает странный тeлeфонный звонок. Звонок этот нe только окунет Белкина в чужое прошлое, но сделает его на время детективом, от которого вечно ускользает разгадка. Тонкая, философская и метафоричная проза о врeмeни, памяти, любви и о том, как все это замысловато пeрeплeтаeтся, нe оставляя никаких следов, кроме днeвниковых записей, которые никто нe можeт прочесть.