Темные дороги - [14]

Всю дорогу Джоди трещала не умолкая. Вот скоро прискачет Пасхальный кролик; а одна девочка принесла в школу редкую «бини бэби»[13] в форме утконоса и с ярлыком и всем рассказывает, что ее родители через пару лет продадут игрушку за миллион долларов; а в кафе на обед подают корн-доги[14] на палочке. Она последнее время такая болтушка, и я этому только рад. Утомительно немного, ну и пусть ее.

После того как мамочка застрелила папашу, Джоди на какое-то время словно онемела. Стала мочиться в постель, ела только красное желе. К ней прикрепили другого мозгоправа, не Бетти. Дядьку с бородой, который знал все ни о чем. Он хотел положить ее на обследование. Эмбер была вне себя.

Весь следующий месяц, как ни появлюсь дома после бесплодных поисков работы, Эмбер сидит на диване, и Джоди у нее на коленях. Сидят себе тихонько, никого не трогают. И вот однажды прихожу, а они играют в динозавров и едят поп-корн из большущей миски. С тех пор с Джоди все хорошо.

Методом проб и ошибок я определил, что лучший день для свидания с мамой – пятница. Посетителей никого. Только набитому дурню может приспичить закончить свой предвыходной рабочий день тюремным свиданием.

В уик-энды хуже всего. Толпа детей с рисунками и домашними заданиями.

В мужских тюрьмах такой тьмы детей среди посетителей наверняка не бывает. Там и особых комнат-обнималок, где заключенные могут пощупать своих детишек живьем, небось нет. И на стенах столовой никаких звездочек и фигурок. (По словам Джоди, мама ей сказала, что, поскольку кнопки-веревки-липучки запрещены, они приклеивают все это добро овсянкой. Пудинг из тапиоки тоже годится.)

Среди посетителей мужской тюрьмы, наверное, одни адвокаты и шлюхи.

Это логично. Ведь тюрьма – зеркало реальной жизни. А мне всегда казалось, что если у женщины есть ребенок, то все остальное в ее глазах теряет значение. Матерью может быть только женщина.

Мы уже приближались к нашему повороту, а Джоди все не умолкала. С шоссе тюрьму видно как на ладони. Она помещается в нижней части долины, которая изображена на каждом банковском календаре в здешних местах. Только вместо громадного серого бетонного здания, заслоняющего окрестные холмы, на календарях непонятное строение из красного кирпича. Уверен, правительственные чиновники просто искали уединенное место и ничего такого не хотели сказать, только контраст между уродством человека и красотой природы они показали наглядно.

Я не обращал особого внимания, о чем трещит Джоди, зато в восторг приводило само ее оживление. С не меньшим восторгом я слушал в магазине Келли Мерсер. От одного звука их голосов становилось как-то легче на душе, спокойнее, словно мамин пылесос гудел. А вот стоило маме внезапно прекратить уборку, как делалось тревожно, сам не знаю почему.

Джоди отвернулась от меня, уставилась в окно. О чем бы таком с ней поговорить, чтобы ее веселье никуда не делось? Но я не успел ничего придумать, потому что Джоди спросила:

– Что такое смертельная инъекция?

– Где ты это услышала? – опешил я.

– От Тайлера Кларка в школе. Он сказал, маме сделают такую.

Я украдкой покосился на нее. Она не отрывала глаз от окна.

– Ничего такого маме не сделают.

– Эсме говорит, если старые собаки мучаются перед смертью, ветеринар может назначить им инъекцию. Только она говорит, людям ее не делают. Людям она не нужна. Они сами умирают.

– Все правильно.

– Мама не умирает, ведь правда?

– Не умирает.

– Не хочу, чтобы она умерла. Даже если она убила папу.

Руки мои дернули руль. Бывает, они действуют будто сами по себе. Пикап бросило в сторону, потом вынесло обратно на свою полосу. Джоди ухватилась за приборную доску.

– Давай не будем нести всякую фигню, когда я за рулем, ладно? – прорычал я.

– Ладно. Тогда скажи, что с тобой?

– Ничего.

– У тебя настроение плохое.

– Ничего подобного.

– Нет, плохое.

– Ничего… – Я осекся. В этом споре мне шестилетку не победить.

– Плохое, – стояла на своем упрямица.

– Джоди. Ты все равно не поймешь…

– Только не надо опять говорить, что я еще маленькая. Ничего я не маленькая.

– Нет, маленькая.

– Ничего подобного.

– Нет, ма… неважно.

– Хочешь анекдот?

– Валяй.

Мы свернули с магистрали на местную дорогу. Поле по правую сторону сейчас пустое, но к концу лета его сколько хватит глаз покроют подсолнухи.

Заключенным поля не видно, но маму арестовали в августе, так что она в курсе.

– Знаешь, что говорит вампир, когда встречает знакомых?

– Нет.

Она широко улыбнулась:

– Чмоки-чмоки.

Я расхохотался. И правда забавно.

На стоянке она подождала, пока открою ей дверь, захихикала и повторила:

– Чмоки-чмоки.

В руках у Джоди картинка, которую она нарисовала для мамы, – куча фруктов, намалеванных неоновым фломастером, а сверху надпись:

ФРУХТЫ ПУЛЕЗНЫ ДЛЯ ТИБЯ.

Они в школе как раз проходят продукты питания. А внизу обязательно подпись:

ТВАЯ ДОЧЧ ДЖОДИ.

По паркингу Джоди прошествовала королевой, расточая улыбки направо-налево. Ну ничего ребенок не боится.

Вообще-то видеться сегодня с мамой я не планировал. Лучше как всегда посижу в комнате ожидания, полистаю потрепанный номер «Аутло-байкера». Или «Лучших домов и садов». Другие издания мне здесь не попадались. Но Джоди вцепилась в мою руку и потащила за собой. Я отнекивался как мог. Охранник с металлоискателем даже сказал ей: