Темные делишки - [24]

Наполнив ванну на две трети и сотворив в ней душистую пену, я медленно погрузилась в теплую воду. Физическое расслабление отнюдь не мешало активному мыслительному процессу, и я, разгребая перед собой пушистые хлопья переливающейся многоцветными искрами пены, занялась анализом обильной и, безусловно, полезной информации, полученной сегодня в театре из разных источников.

Итак, в соответствии с услышанным амплуа Анны Зориной неожиданно для меня изменилось. Она оказалась не невинной жертвой злодеев, а скорее наоборот — злодейкой, которую постигло справедливое возмездие за грехи, вложенные в руки ее жертвы.

«В самом деле, — рассуждала я, — если умышленное разбивание семьи не относится к разряду преступлений, то этого нельзя сказать о шантаже. А как иначе назвать то, чем занималась Анечка в последние дни своей жизни?» Моя жажда справедливости и стремление разоблачить и наказать преступника заметно поутихли: теперь по отношению к преступнику-убийце я не испытывала таких отрицательных эмоций, как раньше. Скорее, мне было жаль этого несчастного человека, доведенного до отчаяния не без помощи Зориной.

Тем не менее преступление все же имело место быть, следовательно, убийца должен быть разоблачен и наказан. Я вздохнула — не очень-то мне хотелось далее заниматься этим делом, но всякое начинание требует достойного завершения. К тому же Зорин платит деньги, и их нужно отрабатывать.

Выйти на убийцу, казалось мне, проще простого: достаточно лишь установить, кто из двух подозреваемых имел больше причин на это противозаконное деяние, затем сопоставить результат с возможностями, и все сразу станет ясно. Но, приступив к подробному анализу, я на каждом шагу попадала в тупик.

В том, что подозреваемых двое, сомнений не было: подлить отраву в кружку Ани могли оба супруга Лукьяновы. Но кто именно? Поразмыслив, я пришла к выводу, что и причины, и возможности у них были абсолютно равноценные.

Допустим, Римма. Аня давненько была источником ее личной трагедии — раз, затем беременность любовницы мужа и его требование развода — два. Весомым довеском к решению устранить злодейку могло стать вымогательство, спровоцировавшее ее мужа на незаконные заработки, отчего замаячила перспектива носить ему передачки в тюрьму. Это три, а может быть, и все четыре.

Теперь — Валентин. Он Зорину, по всей видимости, любил. Но, надо признать, довольно странною любовью — жениться на ней все же опасался. Свобода и независимость, какую он имел в браке с Риммой, оказались для него ценнее и выше, чем чувство к Анечке. Она же пыталась лишить его этих ценностей — раз, толкала миролюбивого Лукьянова на темные делишки, требуя денег, — два. Да еще неизвестно, что могло прийти ей в голову в дальнейшем, поэтому проще всего было избавиться и от нее, и от ребенка, с которым так или иначе возникнут дополнительные трудности. Тоже — три, а может быть, и все четыре.

Вот и выходит, что поводов для убийства как у жены, так и у мужа — тьма-тьмущая, один другого весомее. Кто из них способен на такой поступок? Римма — вполне. Она женщина сильная, хладнокровная, решительная. Такие люди способны на многое ради собственного благополучия. Да и реакция ее на невольно вырвавшееся обвинение Натальи Андреевой меня несколько насторожила — что еще остается делать, когда тебя уличают в содеянном, как не смеяться? Но я давно знаю: упорное отрицание лишь укрепляет уверенность обвинителя. Да, пожалуй, Римма подходит. И о своих домыслах насчет мужа она могла заговорить, например, для того, чтобы отвести подозрения от себя.

Валентин Лукьянов, конечно, мягкий и безвольный человек с виду. Но в тихом омуте, как известно, водятся и черти, и прочая нечисть. Доказательством тому пример с Анечкой — вот уж не ожидала я от прекрасного ангелочка подобных дьявольских штучек! Лукьянов, наверное, не случайно выбрал из всех женщин его окружения для постоянной связи именно ее — видно, почувствовал родство душ. Ну а если уж он решился на незаконное добывание денег, то почему бы не прибавить к этому еще и убийство? Подлить смертельную дозу лекарства в чашку — дело не пыльное, особых трудов не требует.

Что касается алиби, то такового не имеет ни один из подозреваемых. Во время просмотра кассеты всеобщее внимание было устремлено на экран, поэтому незаметно вытрясти содержимое нескольких ампул было довольно просто. Римма мало участвовала в репетиции, а значит — она располагала большим количеством времени, нежели ее муж, чтобы продумать действия, высчитать наиболее удобный момент. Валентин же своей занятостью в сценах несколько отводит от себя подозрения. Но, может быть, это прикрывающее обстоятельство было продумано им заранее?

Я окончательно запуталась. И решила, что стоит проконсультироваться с единственным доступным мне свидетелем этой вечеринки — отцом Ани. Если я выясню, кто из присутствующих на каком месте сидел во время просмотра видеозаписи, возможно, что и истинного убийцу вы — числю?

Хорошо бы поговорить и с остальными участниками той последней репетиции. Но Зорин категорически запретил мне каким бы то ни было образом выдавать себя. Требовать это — законное право заказчика, и я не смела нарушать запрет. Несомненно, любой из гостей, обратись я к нему с расспросами, сразу же заподозрит неладное. А для раздувания из мухи слона русскому буйному воображению, да еще в театральной среде, многого не потребуется. Хватит одного лишь намека на то, что смерть Анечки была не совсем естественной, и на следующий же день весь театр заговорит об убийстве.