Тёмное солнце - [40]

Морстен почти сразу вышел на заброшенный тракт, построенный ещё до создания Империи, и дальше много часов подряд придерживался этой прямой, как стрела, дороги. Даже похороненный под слоем корней, прелых листьев и серой, как небо над пустошами, почвы, покрытый ровными плитами чуть шероховатого камня, путь был надежнее, чем заболоченная и заросшая колючими кустами земля за его пределами.

Чтобы произвести впечатление и пробудить интерес в Лаитан, Гравейн истратил массу сил. Запасы даже тёмного властителя не были беспредельными, а его когда-то мёртвое тело удерживало энергию словно дырявая кружка — воду. Но в этих краях тьмы было гораздо больше, чем смерти, и потому восстановить силы он надеялся достаточно быстро. «Даже если зверье полезет чаще, — вытаскивая меч из осклизлой плоти мохнатого червя с длинными клыками и туловищем толщиной с лошадь, подумал он, — на стоянке будет накопитель. Тхади скрупулёзны в мелочах.»

Он посмотрел на Лаитан, медленно опускавшую руки. Под ногтями госпожи ещё светились остатки золотистой энергии, выплеснувшейся, едва чудовище выломилось на них из чащи. Не растерявшаяся владычица Империи ослепила червя вспышкой, и готовила что-то более смертоносное, но Морстену было довольно и такой паузы. Все же он был раньше мечником, и неплохим, а за пять столетий можно очень хорошо развить навыки.

Выглядела Лаитан очень усталой, а варварские шаровары и короткий нелепый плащ скрывали её тело, не давая рассмотреть поближе. Тёмный все ещё не был уверен, что узнает или не узнает Мать. В бытность наёмником он видел её несколько раз во время священных празднеств, но с расстояния, на котором все превращалось в размытую круговерть золота, белой ткани и серебряных вспышек от зеркал, которые держали вокруг владетельницы её служанки. Двигалась она с грацией молодой женщины, но для этого достаточно иметь много сил и Мастерство, регулярно применяемое к телу. То же относилось и к родимому пятну — такую отметку, как он уже размышлял ранее, могли свести даже в отдалённых поселениях. Оставалось только уповать на разговоры и обмен информацией, пусть даже в виде колкостей.

Но усталость брала своё. Морстен протёр тёмное лезвие меча куском шкуры, и вложил его в ножны у пояса.

— В следующий раз просто отступи назад, — сказал он Лаитан. — Здесь достаточно мечей и рук, их держащих, чтобы не тратить силу. Эти твари почти не опасны, — он стрельнул глазами в сторону ворчащего ругательства Ветриса, выползающего из колючих объятий кустов, — если не позволять им сбить тебя с ног.

— В следующий раз я милостиво позволю тебе защищать себя только тогда, когда ты станешь моим жрецом, — устало отозвалась Лаитан. В ответ она получила ещё одну мерзкую улыбку, и ей показалось, что властелин действительно сильно старается сделать её наиболее отвратительной ради неё. Лаитан не впервой было встречать мужчин, готовых ради неё на многое, но упорно изображать наимерзейшие гримасы казались ей чем-то новеньким. Она чувствовала усталость властелина, но больше всего её беспокоило другое — она теряла силы слишком быстро. Пока что Лаитан списывала это на лес, чужеродную энергию и невозможность отдохнуть. Надежда оставалась на стоянку, сон и пищу, но если это не поможет… Если не поможет, тогда Лаитан придётся признать очевидное — сила не восстанавливается. А теряется так быстро и неравномерно, что даже подозрительно. Будто кто-то забирает ее, невидимо и неслышно.

Она переступила через конечность убитого животного и шагнула вперёд, в темноту, не совсем понимая, что делает. Хотелось сесть, а лучше бы, прилечь и выспаться. Солнце закатилось уже давно, или просто тьма леса настолько высосала её изнутри, что эта бесконечная темнота заставляла принимать день за ночь. Лодыжки Лаитан что-то коснулось, она попыталась отдёрнуть ногу, но цепкие жгуты впились в плоть, прорезая её до крови. Почуяв алое, трава и лишайники отшатнулись, но тут же набросились с новой силой со всех сторон. Руки, ноги, шея Лаитан оказались в тисках гибких трав, чьи острые листья резали плотную ткань и кожу в тех местах, где не осталось прозрачной чешуи. Панцирь из чешуек не поддавался, каркасом обнимая тело матери матерей и не продавливаясь дальше.

Рот залепили плотные мясистые листья, упавшие сверху на толстых стеблях. Лаитан повисла, будто муха в камне, не в силах двинуться или даже позвать на помощь. Стена темноты отсекла её от властелина и остальных, а к ней уже подбирались все новые и новые плотоядные травы и ползучие корни, на которых распускались тошнотворные цветы с острыми прозрачными зубами. Лепестки кровавого цвета схлопывались, будто раззявленные рты, пытаясь добраться до плоти Медноликой. Что-то кольнуло её сразу в несколько мест на шее и на бёдрах, в крови жрицы потёк яд, сознание затуманилось и собранные, будто ожерелье на нитку, слова заклинаний застыли в разуме, став вялыми и тусклыми, как все остальные мысли.

— Вот же… — чертыхнулся отвлёкшийся на пару мгновений Морстен, помогавший варвару подняться. — Куда делась эта ваша госпожа? Отошла присесть под кустик? Здесь это может плохо кончиться…