Темное пространство - [4]

В уголках его глаз проступили морщинки, хотя голос оставался ворчливым.

— Гаррет, за мной.

Он развернулся и направился обратно к первой карантинной палате.

Я их ненавидел и вовсе не из-за карантинных правил. Просто за три года на Третьем при мне их использовали вовсе не для того, чтобы защититься от инфекций: сюда Док клал пациентов, которых нельзя было оставить в общей палате — тех, которым нужно было тихое место, чтобы умереть. В основном это были люди с ожогами — как после пожара в реакторе. В тот день умерли два инженера и один рекрут — вернее они начали умирать в тот день. Рекрута звали Смит. Мы с ним вместе ходили на некоторые занятия. Даже хотя вся его кожа обгорела, он умирал целых три дня. Я часто сидел с ним, потому что его друзья были слишком напуганы. Именно после смерти Смита Док сказал моему куратору приписать меня к медицинскому отделу.

Я вошел вслед за Доком, и двери с шипением сомкнулись за моей спиной. Еще одна шлюзовая камера. Мы постояли, пока работала система дезинфекции, а потом шагнули в комнату.

Внутри оказалось целых шесть офицеров, включая коммандера Леонски, начальника станции. Готов поспорить, никто здесь не вспомнил бы мое имя, не будь оно пришито к форме. На станции было больше шестисот парней, в конце концов. И какого хрена я делаю в такой компании?

А потом я увидел его. Брански сказал, что Камерон Раштон в стазисе, и мне представлялся какой-нибудь пластиковый контейнер, гладкий и прозрачный, как в старых научно-фантастических фильмах. Но ничего подобного.

Капсула оказалась черной, такой же маслянисто-черной, как боевая броня Безликих, и вовсе не гладкой. Она была неровной и будто пористой, чем-то напоминая панцирь какого-нибудь жука. Дома, в Копе, мы часто ловили таких здоровенных шипящих жуков-носорогов с острыми жвалами и суставчатыми лапками. Стазисная капсула могла бы сойти за одного из таких, только футов десять длиной и лежащего на спине, обхватив лапками матовый пузырь, полный жидкости и окутанный венами. Кошмар.

При одном взгляде на него я почувствовал, как от лица отхлынула кровь.

Внутри белесой мутной жижи плавало тело, и мне не нужно было спрашивать: Камерон Раштон. Казалось, его проглотило гигантское насекомое, или… оно его высиживало?..

Я не мог оторвать от него глаз. Какая жуткая картина. Зачем Док попросил меня прийти? Ради этого? Что бы это ни было. Я поборол желание спрятать дрожащие руки в карманы и попытался вспомнить, как дышать. Если бы не толпа офицеров вокруг, я бы бежал со всех ног. Без вопросов.

— Это Гаррет? — спросил один из офицеров. У него на рукаве виднелась нашивка капитан-лейтенанта, но руки он сложил на груди, и я не мог прочитать его фамилию. По собственному опыту я знал, что, когда офицер просит кого-то подтвердить твое имя — это нехороший знак. Обычно это первый шаг к гауптвахте. За эти три года я попадал туда дважды, оба раза за драки. Шесть сотен парней и ни одной девушки, запертые в консервной банке посреди космоса: все когда-нибудь попадали на гауптвахту.

— Он самый, — протянул Док и хлопнул меня по плечу.

— Ты медик? — спросил капитан-лейтенант, сведя брови.

Не знаю, как я обрел дар речи или как сумел отвести взгляд от капсулы.

— Еще нет, сэр, — ответил я капитан-лейтенанту, расправив плечи. — До окончания курса осталось три месяца.

Он отмахнулся от моих слов, будто это не имело значения, и я снова задумался, какого хрена тут делаю. Зачем им вообще понадобился медик моего уровня? Я могу зафиксировать вывихнутую лодыжку, обработать ожоги и порезы, могу — в теории — заткнуть дырку при открытом пневмотораксе, чтобы пострадавшего успели дотащить до нормального врача, но какого черта я делаю в карантинной палате и пялюсь на какого-то несчастного в созданной Безликими стазисной капсуле? Я ничего в этом не смыслю. Черт, да Док тоже, наверное, ничего в этом не смыслит.

Но никто, конечно, мне ничего не сказал.

— Взгляни, Гаррет. — Док подтолкнул меня поближе.

Черт, нет.

В желудке заворочалась тошнота.

По коже побежали мурашки. Я не хотел находиться в одной комнате с этой капсулой, не говоря уже о том, чтобы ее трогать. Я не хотел подходить ближе. Я хотел убраться отсюда. Хотел обратно в казармы. Хотел оказаться за миллион миль, чтобы спину грело солнце, а под ногами чувствовалась рыхлая земля. Не здесь. Не в черноте и холоде, рядом с собственным ночным кошмаром.

Капсула жужжала, как живое насекомое, и я не мог избавиться от мысли, что, подойди я ближе, оно на меня набросится. Одна из мандибул в мгновение ока выпустит пузырь и воткнется мне в живот. Как в ужастиках. Может, именно за этим я и понадобился офицерам? Вместо подопытного кролика.

Я оглянулся на Дока.

Пожалуйста. Пожалуйста, не заставляйте меня.

Он жестом показал мне подойти ближе.

Скрипнув подошвами ботинок, я шагнул к капсуле. Она была чернильно-черной. Я видел в ней свое отражение: бледное лицо с большими испуганными глазами и ужасной стрижкой.

Держись, Гаррет.

Я протянул руку и коснулся капсулы. Она оказалась теплой и гладкой под моими дрожащими пальцами. Даже на ощупь как панцирь. Я не видел источника энергии, но чувствовал, как она гудит, волнами прокатываясь под тонким бесшовным корпусом. Я провел по нему ладонями, просто чтобы убедиться, что жук не шевелится. Только тогда я привстал на цыпочки и посмотрел на Камерона Раштона.