Темное очарование - [55]

— Надо же! Как мило! — сквозь зубы пробормотала Порция, судорожно прижимая к себе его руку. — Понимаю… вроде как сунуть руку в логово барсуков, да?

Они были уже возле самой двери, когда Джулиан вдруг резко остановился.

— С этой минуты, — прошипел он, — будет лучше, если ты станешь держаться на шаг позади меня.

Порция какое-то время молча хлопала глазами. Потом, как видно, сообразила, что он имеет в виду.

— Как пожелаете, мой господин, — сладким голоском пропела она.

Уголки губ Джулиана изогнулись в дьявольской ухмылке.

— Ммм… потребуется какое-то время, чтобы к этому привыкнуть, — промурлыкал он.

— Не вздумай! — предупредила Порция.

Джулиан направился к двери, уверенный, что девушка следует за ним. Внезапно цепочка натянулась. Оглянувшись, он увидел застывшую Порцию — девушка словно примерзла к земле. Только заметив его взгляд, она стряхнула с себя оцепенение и покорно засеменила за ним.

Джулиан толкнул незапертую дверь, и та, недовольно скрипнув, подалась, пропуская их в дом. Мгновением позже его поглотила темнота. Порция, изрядно струхнув, заторопилась следом. При мысли о том, что она вдруг осталась одна, девушке стало по-настоящему страшно. Стараясь не отставать, она на ощупь пробиралась вперед, едва слышно чертыхаясь и нетерпеливо дожидаясь, когда глаза привыкнут к царившей вокруг темноте. И едва не завизжала от страха, когда какой-то тип с пустыми глазами, вынырнув как из-под земли, почтительно принял у нее мантилью и муфточку.

— Никогда не думала, что вампиры держат прислугу, — прошептала она, глядя вслед лакею, уносившему их верхнюю одежду. И только озадаченно покачала головой, заметив, как его бледные пальцы нежно ласкают норковую муфту, словно избалованную, любимую кошку.

— Нет у них никакой прислуги, — возразил Джулиан.

Порция уже открыла было рот, чтобы спорить — и тут же захлопнула его. Костлявый тип, которого она с перепугу приняла за лакея, укутался в ее мантилью, бесшумно выскользнул за дверь и растворился в ночи.

Джулиан, нетерпеливо дернув за цепочку, потянул ее за собой. Вслед за ним девушка прошла под аркой и очутилась в огромном, холодном, как склеп, зале, где прежние владельцы, вероятно, устраивали балы. Порция зябко обхватила себя руками, радуясь, что в темноте не заметно, как ее обнаженные руки от холода (или страха) покрылись гусиной кожей. Уж слишком по-человечески это выглядело.

Незаметно для себя она прижалась к Джулиану.

— Для существ, которых можно уничтожить огнем, вампиры что-то уж очень любят свечи. Как-то все это странно, тебе не кажется? — прошептала она.

Похожая на пещеру огромная полутемная комната была озарена дрожащим светом восковых свечей. Их было столько, что у Порции зарябило в глазах. Свечи были повсюду — десятки, сотни их бесшумно плавились в тяжелых старинных канделябрах и просто подсвечниках. Отблески их пламени плясали и причудливо выгибались на сквозняке, мерцали, скрываясь в узорах тяжелых позолоченных рам висевших на стенах картин, словно рассыпавшиеся по залу брызги дождя, выхватывая из темноты лица собравшихся. На первый взгляд их тут было не менее тридцати. К изумлению Порции, в зале стоял несмолкаемый гул голосов. Кое-кто из гостей, рассевшись за карточными столами, играл в карты, остальные, столпившись вокруг, наблюдали за игрой. На лицах многих читалась скука. В дальнем конце зала виднелась широкая мраморная лестница, ведущая на галерею второго этажа, окружавшую зал на манер церковных хоров.

Четверка вампиров в потрепанных, порыжевших от долгой носки сюртуках устроилась в углу галереи — сдвинув стулья, они торопливо настраивали музыкальные инструменты. Видимо, это были приглашенные музыканты, сообразила Порция. Какой-то особенно худосочный тип, выделявшийся бледностью даже на фоне остальных вампиров, с орлиным носом, небрежно завязанным галстуком и волосами, в художественном беспорядке рассыпавшимися по плечам, стоял, поставив ногу на край пыльного мраморного камина и, судя по его выразительным жестам и позе, что-то декламировал собравшимся вокруг него приятелям. Порция невольно заслушалась — звучный голос поэта долетал до самых отдаленных углов комнаты.

      Пусть влюбленными лучами

      Месяц тянется к земле.

      Не бродить уж нам ночами

      В серебристой лунной мгле.[7]

Невольно ахнув, Порция от неожиданности боднула Джулиана.

— Не может быть! Это же лорд Бай… — заикаясь, пробормотала она.

— Привет, Джордж, — приятельским тоном окликнул поэта Джулиан.

Тот в ответ жеманно помахал Джулиану рукой.

— Слушай, неужели это правда? — Сгорая от любопытства, Порция дернула Джулиана за рукав. — Я имею в виду, все эти сплетни, которые о нем ходят… ну, что лорд Байрон на самом деле в-в-в… — Девушка запнулась. Глаза у нее стали круглые, как чайные блюдца.

— Восторженный, самовлюбленный писака? — подсказал Джулиан. — Да, боюсь, так оно и есть. Кстати, ты не поверишь, но после смерти он стал жутким занудой — еще хуже, чем при жизни. Только попытайся представить, каково это до скончания века слушать, как он завывает, читая собственные стихи? Легче уж самому вонзить себе в сердце кол, честное слово. Или ему — так даже лучше, — фыркнул Джулиан.