Темно-синий - [20]

И самое плохое из этой кучи плохого — это то, что я даже не могу поговорить об этом с Дженни. Конечно, я попробовала ей позвонить — как будто мы с ней и раньше не ссорились! — но, когда ее мама подняла трубку, я услышала, как Дженни кричит: «Я не буду разговаривать с этой эгоистичной сукой. Повесь трубку. Повесь трубку».

«Аура, милая», — начала миссис Джемисон медовым голосом, как будто мне было восемь. «Ладно, ничего», — вздохнула я, убеждая себя в том, что Дженни просто надо остыть. Но когда я сегодня утром пришла на Круг, она, завидев меня, выбросила окурок и сбежала.

— Эй, Аура, — шипит Крокодилица.

Я подпрыгиваю, понимаю, что урок биологии уже в полном разгаре (и когда только звонок-дребезжалка успел прозвенеть?), и начинаю засовывать листы со статьями в сумку.

— Аура, — снова шипит Фрисон.

— Что? — шепчу я.

— Мы договорились насчет кошки?

Увлеченность Анджелы анатомированием животных меня немного пугает. Потому что я знаю, что все эскулапы, которым мы показывали маму, с превеликим удовольствием вскрыли бы ей череп, вытащили мозг, поднесли его поближе к свету и, показав на какую-нибудь извилину, сказали: «Вот здесь, видите? Вот это функционирует неправильно».

И после всего, что я прочла вчера вечером, я понимаю, что они не отказались бы заняться и мной. Они… нет, не они, Анджела. Я смотрю на Анджелу и вижу нас с ней через двадцать лет, я лежу на операционном столе, а она настоящий хирург или патологоанатом. Только ее халат не совсем похож на докторский, скорее он мог бы принадлежать мяснику, так как покрыт пятнами ярко-красной крови.

«Я специально попросила, чтобы тебя отдали мне, — говорит Анджела. — Еще давным-давно, в школе, я попросила мистера Уикмана, чтобы тебя вскрывала именно я. За дополнительные баллы, разумеется. И теперь ты моя, потому что ты тоже сошла с ума, как твоя мама. Тебе это было предначертано».

Нетерпеливо, в спешке забыв даже засучить рукава, она втыкает в меня нож и делает гигантский разрез в форме буквы «Y».

— Аура? — не отстает Анджела. — Мы договорились, да? Я заберу кошку, когда придет время?

— Заберешь, заберешь, — зло отвечаю я. — Кто я такая, чтобы вставать между тобой и твоими нездоровыми желаниями.

— Аура Амброз!

Я поднимаю взгляд и вижу, что Уикман опять держит в руках зеленый пропуск. У меня из головы не выходит та ужасная поездка в маминой машине.

— Надеюсь, когда-нибудь ты все-таки отсидишь целый урок, — говорит Уикман из-под своих каштановых усов — реликвия еще с тех времен, когда по телику шел сериал «Частный детектив Магнум». Я не двигаюсь, и он машет пропуском: — Ну же, поторопись. С тобой хочет побеседовать миссис Фриц.

Великолепно. Со мной желает побеседовать наш психолог-консультант, королева школьной элиты. Мой живот превращается в доску для игры в «Змеи и лестницы» — сплошные углы и неровности. Сейчас мне достанется…

Я собираю тетрадки и выскальзываю из класса. Единственное, что хорошо в этом походе на заклание, — это то, что мне больше не приходится воображать Крокодилицу в обличье ведьмы из «Макбета», помешивающую в кипящем котле, полном мертвых кошек.

Вниз по лестнице и за угол, в административное крыло. Знак на двери справа гласит: «Миссис Фриц, психолог-консультант, классы А — С». Вот уж о ком правда можно сказать: сапожник без сапог. Больная на всю голову.

Кабинет миссис Фриц под завязку забит красными и белыми чирлидерскими помпонами и плиссированными коротенькими юбочками. На стенах полно грамот: «Чемпионат штата, второе место», «Городской фестиваль чирлидеров, первое место». Потому что она их куратор — школьной команды чирлидеров, — и это, если подумать, довольно забавно, потому что миссис Фриц — жирная пожилая тетка с гнусавым голосом и толстенными ногами. Как правило, она что-то бубнит, а ты смотришь на эти ноги, как завороженная, и думаешь, что ее коричневые колготки должны сейчас лопнуть, — ну то есть не могут же они растягиваться бесконечно, правильно? Должны лопнуть, как чересчур надутый воздушный шарик. Один лишний глоток из гигантской бутылки «Доктора Пеппера», который она держит на своем заваленном всяким хламом столе, — и БАБАХ! Сразу прибежит мистер Гроус, наш охранник, на ходу набирая девять-один-один, так как будет уверен, что произошел теракт.

«Нет, все нормально, — скажет он оператору, заглянув в кабинет миссис Фриц. — Это у Джанет просто лопнули колготки».

— Аура Амброз, — говорю я, показывая пропуск.

— Входи, дорогуша, — говорит миссис Фриц.

Интересно, почему эти клуши из учебной части все, как одна, называют нас «дорогушами»? Откуда они вообще это слово взяли? Мне бы и в голову не пришло так кого-нибудь назвать. Может, это признак старения, вроде морщин вокруг глаз или варикозных вен? В один прекрасный день ты открываешь рот, и это слово лезет наружу, словно рвота. Ты стараешься его удержать, но оно вываливается, мерзкое и осклизлое, — и вот ты уже старуха.

Она показывает на кресло рядом с дверью. Я сажусь и смотрю на часы. С того момента, как я вышла из класса, прошло две минуты. Целых две минуты я не думала о Дженни, о бесчеловечных опытах Анджелы и даже о маме. И в течение нескольких секунд я даже благодарна миссис Фриц за то, что у нее толстые ноги и она называет всех дорогушами, — это меня как-то отвлекло от размышлений о моей несчастной жизни.