Темная страсть - [12]

Схватив лежавшую на самом верху тетрадку, в которой торчала закладка, я пересела, устроившись так, чтобы меня не было видно от двери, подтянула колени к подбородку и углубилась в чтение – пробежала глазами запомнившийся мне абзац и зябко поежилась. Каждое слово было словно соль на рану. Это был мир Криса…

Я даже не сразу заметила, как он вошел – просто подняла глаза и увидела его, стоявшего в двух шагах. Я почувствовала его каждой клеточкой своего тела еще до того, как успела убедиться в его присутствии. Конечно, я догадывалась, что должна сделать, но… мне было страшно. Я твердила себе, что это не так. Уверяла Криса, что это не так. Но это была ложь. Мне было страшно.

Крис опустился передо мной на колени, и хотя он не смотрел на тетрадь, которую я держала в руках, этот дневник нужен был нам сейчас, как собаке пятая нога. Он уже избавился от куртки – взгляд мой невольно задержался на яркой татушке в виде дракона у него на правом предплечье. Я машинально потрогала ее. Ведь это неотъемлемая часть его – его прошлого, его боли. Мне вдруг остро захотелось тоже стать частью его – возможно, это помогло бы мне лучше понять Криса.

– Что бы ты ни прочитала в этом дневнике, это не имеет никакого отношения к нам обоим.

В горле застрял комок. Я старалась не смотреть Крису в глаза – вместо этого осторожно обводила кончиком пальца фигурку дракона. Крис сцепил руки на коленях, мышцы задвигались, и мне вдруг показалось, что дракон угрожающе расправил крылья.

– Но ведь имеет, – прошептала я.

– Нет.

Оставалось только прочитать ему это место из дневника, иначе он бы так ничего и не понял. С трудом оторвавшись от созерцания дракона, я отыскала глазами нужное место в дневнике Ребекки.

– «Словно шипы на стеблях роз, которые он так любил мне дарить, ремни флоггера [1] врезаются в мою спину. Я приветствую эту боль, избавляющую меня от мыслей о том, что я потеряла, о том, что видела и что делала, от раскаяний и сожалений. Он дарит ее мне. Он – мой наркотик. Боль – мой наркотик. Она пронизывает меня, и я не чувствую ничего, кроме жгучих укусов кожи и мягкого шелка тьмы, в которую погружаюсь с головой. А потом меня захлестывает наслаждение».

Отобрав у меня дневник, Крис бросил его на ночной столик. Мне показалось, что его лицо смягчилось.

– Если бы не эти дневники, которые привели тебя ко мне, я бы, наверное, проклял тот день, когда они попали в твои руки. – Обхватив мое лицо ладонями, он заставил меня поднять на него глаза. – Послушай, ты ведь не Ребекка. И между нами никогда не было и никогда не будет отношений вроде тех, что связывали ее и Марка.

– Марка?

– Да, Марка.

– Почему ты так уверен в этом?

– Потому что он не может быть счастлив, просто общаясь с теми, кто принимает и понимает подобный образ жизни. Ему непременно нужно втягивать в это тех, кто не является частью этого мира, дрессировать их, превращая в своих покорных рабов. Это дает ему ощущение собственной власти.

У меня к этому времени накопилось уже немало вопросов о Марке, но сейчас для этого не было времени. Я пыталась понять, куда это меня заведет, когда речь идет о Крисе.

– Ты тоже… кого-то дрессировал, чтобы превратить в раба? Мужчинам это свойственно.

Крис потер подбородок, потом смущенно провел рукой по обтянутой тугими джинсами ноге, слово смахивая невидимую пылинку.

– Прекрати. Зачем ты так поступаешь с собой… с нами?

– Стало быть, ответ – да, – с трудом шевеля губами, едва слышно прошептала я. Неужели именно так он и собирается поступить со мной? Смущает ли меня мысль о том, куда это нас заведет? Да и понимаю ли вообще, чем это может закончиться?

– Нет, Сара. Ответ – нет. Я – не Марк. Отношения «господин и раб» – это не для меня. Слишком большие обязательства это накладывает – а я не желаю брать на себя ответственность за чью-то судьбу. Даже если речь идет всего лишь об одном человеке. Я, так сказать, решил проблему и двинулся дальше.

Решил проблему. Удивительно удачный выбор слов, огорченно подумала я. Боже мой… я ведь едва знаю человека, который произносит эту фразу и который живет именно так, как говорит. Но этот человек – Крис, и это приводит меня в растерянность.

– И что это значит?

На скулах Криса заходили желваки.

– Послушай, Крис, я просто стараюсь понять.

Крис опустил глаза, черты лица его как будто заострились.

– Там есть и другие комнаты, где можно уединиться, – снизошел он до объяснений, чем немало меня удивил. – Если хочешь, можешь надеть маску – я лично надевал. Мне не нужны ни лица, ни имена.

При мысли о том, что там происходит, меня бросило в жар.

– Никогда?

– Это не в моих привычках, Сара. Другого ответа у меня нет.

Крис не сказал «никогда», и я попыталась нажать на него, пытаясь понять, как его прошлое может повлиять на наши отношения.

– И все-таки я здесь.

– Я ведь уже говорил тебе. Из-за тебя я и так уже нарушил немало собственных правил, которые считал незыблемыми.

– В чем же я виновата?

– Да вовсе ни в чем. Я стремлюсь к тебе. Разве этого мало?

Та часть меня, которая до сих пор терзалась сомнениями, которая не могла поверить, что такой одаренный и известный человек хочет именно меня, по-прежнему отказывалась это принять, но… я уже готова была сдаться. Крис стал для меня избавлением… стал моим убежищем. Думаю, он пытался мне сказать, что и сам чувствует в отношении меня нечто подобное, но я знала и другое – что мы обманываем друг друга и самих себя, если закрываем глаза на остальное.