Темная сторона Солнца - [5]

Его сын Джон II считается мотом. Достаточно привести один пример его расточительности: он купил груз редких фруктов с Третьего Глаза. Большая их часть сгнила к моменту прибытия. Но фамильная удачливость не отвернулась и от него. У плесневелого желе обнаружились любопытные регенеративные свойства. Год спустя, когда ловля дагонов почти сошла на нет из-за высокого травматизма среди ловцов, признаком мужественности стало считаться иметь хотя бы одну конечность диковинного зеленоватого цвета, какой давали дублирующие клетки тела «сопли».

Джон II купил у Тсионского подкомитета Правления Земли пирамиду Хеопса, переправил ее на Противусолонь и при помощи гравитационного поля подвесил над пустошью к северу от куполов своего дома. Когда он выступил с предложением купить Луну, чтобы заменить ею меньшую, но вполне годную к службе луну Противусолони, его юная дочь Джоан I сплавила его в особняк в другом полушарии и заняла пост Председателя. В ней состояние Сабалосов, до тех пор зависящее от улыбки фортуны, нашло своего истинного поборника. В течение года оно удвоилось. Будучи ревностной жалостливой йогиней, она провела многие реформы, в том числе принятие ряда Законов о Гуманоидах.

Ее сын (она нашла время для непродолжительного брачного союза с родственником) Джон III стал гением вероятностной математики на заре зарождения этой увлекательной науки. Было выдвинуто предположение, что эта стезя стала для него убежищем от матери и жены Виан, имеющей большие связи с аристократией Старой Земли. (Брачный союз был заключен, дабы упрочить отношения двух планет.) Джон III исчез при странных обстоятельствах незадолго до рождения своего второго ребенка, легендарного Дома Сабалоса. Предполагается, что он погиб в результате несчастного случая во всепланетной топи.

Юного Дома окружает целый сонм мифов. Совершенно очевидно, что многие рассказываемые о нем истории апокрифичны. Например, согласно одной легенде даже в день своего введения в должность Председателя Всепланетного Правления он…

Звезды уже проступили, когда Дом добрался до причалов, протянувшихся от жилых куполов далеко в искусственную гавань, где дрейфовали дикие ветрора-ковины.

На пристани горели фонари. Несколько усердных ловцов уже готовили раковины для ночного лова. Старуха жарила в масле королевских моллюсков, крохотное радио мурлыкало земную песенку с припевом «Ноги у тебя слишком большие».

Пришвартовавшись к пристани рядом с темной безмолвной громадой плавучей больницы, Дом вскарабкался по лесенке на настил.

Проходя мимо куполов, он кожей ощущал молчание. Оно расходилось вокруг него волнами – от человека к человеку. В свете фонарей поднимались и застывали головы, его внимательно провожали настороженные взгляды. Даже старуха сняла с углей сковородку и подняла глаза. Острый, проницательный взгляд.

Кое-что Дом, медленно поднимаясь по ступеням к главному куполу Сабалосов, все же услышал: кто-то начал было: «Совсем не похож на отца, что бы там они ни…», но его ткнули в бок, и голос замолк.

У двери стоял вооруженный древним акустическим ружьем робот Третьего класса. С приближением Дома он загудел, ожил и принял угрожающую позу.

– Стой! Кто идет? Враг или Друг Земли? – проскрипел он: слегка ржавый голосовой аппарат нечетко произносил гласные традиционного пароля жалостливой йоги.

– Разумеется, ВРУГ, – сказал Дом, подавив желание дать неверный ответ. Однажды он уже такое проделал, чтобы посмотреть, что получится. От выстрела он на время оглох, а звуковая волна снесла соседний склад. Так редко улыбавшаяся бабушка долго смеялась, а потом его выпорола, чтобы он получил двойной урок.

– Проходи, ВРУГ, – сказал страж.

Когда Дом проходил мимо, ожил и загорелся коммуникатор на груди робота.

– О'кей, Дом, – сказал из него голос Кородора. – Расскажешь мне как-нибудь, как ты выбрался, не потревожив сигнализацию?

– Пришлось потрудиться.

– Подойди ближе к сканеру. Так, вижу. Этот шрам новый.

– Кто-то стрелял в меня в топях. Со мной все в порядке.

В медленном ответе Кородора чувствовался достойный восхищения самоконтроль.

– Кто?

– Крас! Откуда мне знать?! И вообще это было несколько часов назад. Я… э…

– Ты войдешь и через десять минут будешь у меня в офисе, где расскажешь о событиях сегодняшнего дня в таких мельчайших подробностях, что сам поразишься, сколько помнишь. Все ясно?

С вызовом поглядев на коммуникатор, Дом прикусил губу.

– Да, сэр, – ответил он.

– О'кей, и тогда, может быть, меня не пошлют соскребать зубами ракушечник с плотов, а тебя не запрут на месяц в жилом куполе. – Голос Кородора чуть смягчился. – Что это у тебя на шее? Выглядит знакомым.

– Болотный еж.

– Редкая зверушка, а?

Дом поднял глаза на герб планеты над дверью, где голубой фламинго и неудачное изображение болотного ежа подпирали символ жалостливой йоги на лазурном поле. Ниже, глубоко вырезанная в камне – гораздо глубже, чем, по сути, было необходимо, – стояла Единственная Заповедь.

– Я когда-то знал контрабандиста, у которого был такой, – продолжал Кородор. – О них ходит пара-тройка странных легенд. Но, полагаю, ты их, конечно, знаешь. Думаю, можешь пронести ежа внутрь.