Тёмная радуга - [64]

Вот так! И что прикажете делать? Впрочем, если Стаса цепляет мой типаж, то барышень в Соле много. Наверняка и этого самого типажа, так милого сердцу учителя. Ничего, кто ищет, тот всегда обрящет. Я мысленно пожелала наставнику «доброй охоты» в любовных кущах, как в Соле в частности, так и по всей Церре в целом. Как он там сказал? Дело прежде всего? Или учеба? Вот и займемся. Ученье — свет, а неученых по-прежнему тьма, и я отнюдь не счастливое исключение из этого правила.

Санькино обучение проходило на редкость успешно. Буквально за неделю он без усилий освоил все то, чему меня учила Татушка, причем безо всяких моих причуд, а теперь занимался со Стасом после того, как мои занятия заканчивались. Скоро наши знания должны были сравняться, и тогда нас ждало совместное обучение телепатии и телепортации.

А пока мои приключения продолжались. Я уже могла гордиться тем, что отрывалась от земли на расстояние своего собственного роста и плавно опускалась на землю с такой же высоты, но каждый раз, осваивая новое умение, выкидывала очередной фортель.

Я уменьшилась сама вместо уменьшаемого предмета, умудрилась превратиться в камень, вместо того, чтобы сделать прочной свою одежду, а уж что касается того, чтобы заколдовать вещь, придав ей определенные свойства, тут вообще можно поэму писать. «Сделать хотел грозу, а получил козу» — как поется в известной песенке.

Мне нужно было из обыкновенной булочки с повидлом, сделать плюшку с целебными свойствами. Вместо этого в повидле оказалась вся комната. Оно стекало по стенам и стеклам окон, по шкафам и стульям, сладкими сугробами лежало на столе и на полу. Стас и я укутались в ягодный конфитюр, запеленались в него, как в скафандр. Мой дорогой учитель не знал — смеяться или плакать.

На помощь поспешили Дин и Надин, которых Стас вызвал телепатически. Потребовалось полчаса их совместных усилий, чтобы убрать с помощью каких-то жутких заклинаний все это безобразие.

— Пух, — только и смог сказать он. — Я знал, что ты обожаешь сладкое, но никогда не предполагал, что до такой степени.

И, тем не менее, он продолжал со мной заниматься. Не представляю, откуда только у него бралось терпение. Или мне вообще в последнее время попадались исключительно святые люди, которые, скрывая героические усилия, обучали меня магическим премудростям, невзирая на то, что я вытворяла на занятиях. Конечно, потом они на мне отыгрывались, но ведь дружеская шутка это не разнос по всем статьям.

Толк-то от меня, конечно, был, но никогда с первого раза. Не знаю почему. И никто не знал. Верховный Маг, когда ему докладывали об очередных моих чудачествах, только разводил руками. Но уж если у меня что-то начинало получаться, то это как бы входило в кровь или в мозг, или в печенку, или не знаю куда еще, и дальше все происходило автоматически безо всяких усилий с моей стороны. Такая вот у меня рисовалась история с географией.

* * *

Маяк на вампиров, оставленный Бором в гостиной у Павлика, мягко светился собственным светом. Внутри стеклянного магического шарика гасли и снова вспыхивали маленькие серебристые искорки, отбрасывая легкие блики на черную изогнутую крышку рояля. В раскрытое окно спокойно лился лунный свет.

Шаман и Павлик давно уже спали. Дракон уснул еще на закате, объевшись за ужином креветок, которые Бор получил в подарок в таком количестве, что сохранить их от порчи можно было только в желудках.

Я же сидела в гостях у любимого мужчины. Ночь стояла тихая и безветренная. Спать совершенно не хотелось, да и кто бы мне дал это сделать, даже если бы глаза слипались сами собой? Уж не этот красавчик, и к гадалке не ходи.

Гури тихонько перебирал струны виоло-мандолины и мурлыкал:

…Капнист пиесу накропал громадного размеру.

И вот он спит, в то время как царь-батюшка не спит:

Он ночь-полнóчь пришел в театр и требует премьеру.

Не знаем, кто его толкнул. История молчит…

Из сада на подоконник вскочил здоровенный черный котяра со свежеудушенной мышью в зубах. Гость уселся поудобнее, пристроил лапами добычу и приступил к трапезе. Звучный хруст и чавканье внесли органичную струю в песенку Юлия Кима в небрежном исполнении Гури. Я захихикала. Кот, уже успевший практически полностью расправиться с мышью, повернул ко мне голову и неодобрительно посмотрел на меня огромными желто-зелеными глазищами. Из пасти свисал длинный мышиный хвост. Гури прервал вокализ.

— Между прочим, Яшка переловил у меня и в соседних домах практически всех мышей. Так что нечего хихикать.

— Ты не говорил, что у тебя есть кот, — удивилась я.

— А он не мой, а соседский. Но такая уж у него привычка — есть мышь там, где поймал. Чтобы, значит, и все остальные знали, какой он молодец.

Тем временем Яшка уже успел дожевать остатки мышиного хвоста и теперь тщательно умывал морду и уши.

— Не пора ли нам…

Но договорить Гури так и не успел, потому что кот резко вскочил и хрипло рыкнул куда-то вглубь сада. Шерсть встопорщилась, хвост распушился, и в лунном свете блеснули острые клыки. Еще через мгновенье Яшка заорал так, что хор мартовских котов по сравнению с эти звуком показался мне тихой и ласковой колыбельной песней. В ответ раздались такие же истошные кошачьи крики, собачий лай, рык и вой.