Тёмная радуга - [51]

Мне стало не по себе. Уж больно хорошо все было и вдруг — нате вам. Настроение заметно испортилось, я даже ощутила какую-то опустошенность, где-то в груди противно екнуло, как в предчувствии беды. Неужели снова обормотень? Или это какая-то церрянская разновидность вампиров, вурдалаков и прочей нечисти-нежити? Ведь раньше я встречалась только с животными-переростками. И почему тогда бездействуют местные маги? Надеются на защитный радужный купол? Но ведь купол — он сверху! Значит, понизу можно пробраться в город и творить тут всякие безобразия! Сообщить Бору? Сейчас? Но у него же праздник. Нет. Пусть сегодня веселятся люди. А завтра обязательно надо будет поставить в известность градоначальника. Если маги прозевают. Или не прозевают и сами справятся. Но сказать все равно надо будет. Ох, как бы сейчас пригодилась та самая телепатия!

Я взглянула на ребят и поняла, что мальчишки тоже резко приуныли и осунулись.

— Что-то не так, ребята, — поежилась я. — Вроде бы все спокойно, народ радуется, танцует вместе с Бором, а тут какая-то бабка, как черт из табакерки, и все насмарку.

— Да, нехорошо как-то. Тоска такая, как будто не веселая музыка из окон несется, а похоронный марш, — согласился со мной Павлик.

— Пойдемте быстрее, — заторопился Шаман. — Лучше бы нам поближе к дому. Бабка бабкой, здесь-то ее маги точно унюхают, ежели она злобно ворожить решит, а вот дальше, на окраине…

Сашкин тон говорил о том, что мы с ним думаем и чувствуем одинаково. Даже обсуждать происшествие нет необходимости.

— Да дом-то уже близко. Сейчас придем, разожжем камин. Я хоть в магии ничего не понимаю, да кажется мне, что живой огонь не даст нас в обиду, — ответил Павлик.

Мы с Шаманом переглянулись. Мысль о живом огне придала сил и как будто развеяла сгустившуюся над нами тьму. Мы резко увеличили темп и чуть ли не вприпрыжку заспешили за Панькой, который ориентировался в темноте гораздо лучше нас. Оно и понятно — он в этом городе уже почти что коренной житель.

Неожиданно Кеша заворочался у меня за пазухой и высунул нос наружу.

— Где-то здесь был вампир, — сказал он необычайно взрослым голосом. — Не из плоти и крови, у него только оболочка человеческая. Нежить пахнет по-разному. Я еще не вспомнил, кто и как конкретно, но здесь стоит запах тухлых яиц.

Мы принюхались. Увы, наши носы оказались не столь чувствительны. Однако слова дракона нас поразили.

— Кеша, мы ничего не чувствуем. Человеческое обоняние не так разборчиво. Где этот вампир сейчас? — спросила я.

Кеша покрутил головой, с шумом вдыхая воздух, задумался и сказал:

— Не знаю, что находится в той стороне, — он указал лапой в темноту, — но запах сильнее всего в том направлении.

Как хорошо, что нам было в другую сторону!

— Там городская стена, за ней в лесу Гильдия Воров, а еще дальше Гнилые болота, — ответил Павлик.

Да уж. Откуда ему еще было взяться, как не из такого сказочного места. Интересно, видели ли его другие жители, или это только наша счастливая звезда нам подсуропила? Нет, Бора обязательно надо поставить в известность.

Пока я размышляла, дверь Павликового дома оказалась у нас перед носом. Мы поспешили внутрь и первым делом разожгли камин. Ужинать не хотелось. Яркое пламя постепенно вернуло нас к жизни, происшествие не казалось уже таким страшным, но на всякий случай мы всю ночь просидели у огня, вспоминая предания нашего измерения, в которых говорилось, что вампиры опасны только до восхода солнца. Был у меня соблазн попробовать чудодейственный бальзам старика Мойсы, но по здравому размышлению я пришла к выводу, что усталость этой ночи можно снять простым сном, благо солнце к этому времени уже взошло. Кеша обещал разбудить нас в полдень и сказал, что опасаться пока нечего, так как в черте города он больше запаха вампира не ощущает. Ох, такому мощному обонянию все собаки позавидовали бы. Или это магия? В общем, одно слово — дракон!

* * *

Потягивая легкое вино и глядя на танцующих, Бор размышлял о странностях человеческих судеб. Он не видел Алису черт знает сколько лет, и вот она как с неба свалилась, можно сказать, прямо ему на голову. Маленькая смешная девочка, которую он учил писать стихи. С ней рядом всегда было легко и тепло на душе. Их странная дружба рождала кучу сплетен, но девчонка даже не задумывалась о том, что люди говорят за ее спиной. Как будто и не существовало всех этих пересудов с недвусмысленными намеками. А может быть, она о них просто не знала.

Она любила сидеть у него на коленях, свернувшись калачиком, уткнувшись носом ему в плечо, и тихо что-нибудь мурлыкать. Она заразительно смеялась его шуткам и писала такие смешные скетчи, что он хохотал до слез, и искренне радовалась его реакции. Наивная и совершенно незащищенная от мира, она вызывала желание оградить ее от реальной жизни, в которой совершенно не разбиралась, и в то же время где-то внутри нее пряталось огромное мужество, о чем она вряд ли догадывалась. Случись что, израненная и избитая, она согнулась бы до земли, распласталась, но не сломалась. Это было удивительно.

И вот они снова встретились. Та же Алиса, и в то же время совсем другая. Интересно, научилась ли она писать лирические стихи? Надо будет спросить при случае. Конечно, она повзрослела, похудела и перестала быть Пухом чисто внешне. Что-то в ней изменилось. И дело не в том, что она двойник, хотя, может быть, и в этом тоже. Пожалуй, ее скрытые черты каким-то образом проявили себя и наложили отпечаток на нее теперешнюю. Наверное, это к лучшему.