Тёмная радуга - [37]

Перед округлившимися глазами Шамана, превратившимися даже не в блюдца, а в безразмерные тазы, выросла дорожная сумка, габаритами напоминающая пассажирское купе в наших поездах. Ну, не купе, но вы поняли.

— Как знала, что пригодится не одна тара. Давай, запихивай свои причиндалы, — скомандовала я этому удивительному молодому человеку.

В состоянии некоторой отупелости Сашка сложил свой багаж в искомую емкость, я застегнула замки, и сумка снова превратилась в шарик. Я убрала этот вместительный саквояж к себе, так как на поверхности Шамана карманов опять не наблюдалось. Черт знает, куда они подевались. Потом, таким же образом я раскрыла свою сумку, чтобы подкрепить силы едой, каковую, как выяснилось, в совершенно немыслимых количествах Татушка уложила мне в дорогу. Честно говоря, после встречи с крысами я начисто забыла про съестные припасы. А вот теперь вспомнила как нельзя более кстати.

— Не знаю, как насчет местечка за углом, а вот под теми деревцами мы вполне можем перекусить, — я сделала приглашающий жест в сторону небольших березок.

Шаман не заставил себя упрашивать и, усевшись прямо на траве, мы принялись восстанавливать растраченные в борьбе со злодейкой-судьбой силы. Наевшись, я почувствовала, что жизнь снова начинала улыбаться, и подробно поведала Сашке свою историю.

Между тем, день медленно начал подбираться к вечеру, у деревьев удлинились тени, от земли потянуло прохладой. Мы неторопливо шли по дороге из желтого кирпича. Лес стал постепенно редеть и через какое-то время кончился, а впереди за огромным полем, пестревшим всякими цветиками-семицветиками, появились очертания неизвестного города. Пчелы жужжали, кузнечики стрекотали, бабочки порхали, легкий ветерок окутывал дурманящими ароматами летнего разнотравья, Шаман жаловался на судьбу.

Что и говорить, его потрясение было гораздо круче моего, хотя бы потому, что я более легкомысленна. Он же отличался способностью глубоко сочувствовать и сопереживать, поддерживая своих друзей в их бедах и горестях, но сам с собой справлялся с трудом. Он всегда улыбался, что бы ни случилось, но те, кто знал его хоть немножко, безошибочно угадывали, когда ему действительно не до смеха. При этом он отвергал всякую помощь со стороны, предпочитая мучиться и страдать только в компании с собой, любимым. А потому его нынешние излияния, честно говоря, оказались для меня в диковинку.

Весь ужас для него заключался в том, что он не знал, в какой ипостаси здесь оказался. Хорошо, если его двойник, как и у меня, остался там, в нашем измерении, а если нет? Он был не в состоянии даже вообразить, какой в Москве поднимется переполох, если он там исчез. Ответить на этот животрепещущий вопрос я не могла, но попыталась успокоить, сообщив, что когда его пребывание здесь закончится, он вернется на нашу голубую планету в тот момент времени, из которого и состоялся этот рывок в параллельный мир. Будет ли он помнить о своих приключениях на Церре, я не знала.

Тогда Санька выдвинул новый аргумент — а вдруг что-нибудь не заладится, и он обречен всю оставшуюся жизнь болтаться между тем миром и этим, воплощая в реальность формулу: «Остановись мгновение! Ты прекрасно!». В результате здесь он состарится, а там, скорее всего, навсегда застрянет в своем нынешнем возрасте. Эдакий бессмертный Дункан Маклауд[9], только без сотоварищи, и намертво приклеенный к одной единственной точке на местности. Памятник вечной молодости и самому себе до конца бесчисленных столетий, оставшихся нашей земле до полного ее разрушения.

Я оптимистически высказалась в том смысле, что никто ничего не может сказать наверняка. Есть вероятность, что он будет стареть одновременно в двух мирах и тогда стать памятником ему не грозит. Шаман прокомментировал мою тираду шедевром родной ненормативной лексики и вздохнул:

— Кто же это из великих шаманьих Духов меня так полюбил, а? Да и еще эти переростки поганые. Откуда только взялись? Нет, Пух, я, конечно, с тобой, тут даже двух «мнениев» быть не может, и вдвоем мы обязательно придумаем, как с ними справиться, раз уж так все сложилось. И я тебя ни за что не оставлю, что бы ни произошло. Но все-таки, все-таки, если я не двойник?…….!!!

— Знаешь, как бы там ни было, сейчас все равно мы ничего изменить не можем. Давай дойдем до города, отловим какого-нибудь мага, прижмем его к стенке и заставим сказать нам — кто ты есть. А вот тогда и будем решать — что делать дальше. Пока же лучше бы нам с тобой повнимательнее по сторонам смотреть, а то, не ровен час, еще какие-нибудь обормотни выскочат из кустов, чтоб им пусто было! — я постаралась отвлечь Сашку от переживаний, хотя и у меня на душе кошки скребли.

Некоторое время мой друг шел, понурив голову, но окружающая обстановка оказалась способна вылечить и не такую хандру. Наконец он улыбнулся, и я вздохнула с облегчением. Когда Шаман улыбается, для меня солнце светит вопреки всем законам природы и скребущим на душе кошкам даже в самую темную ночь.

Интересные у нас с ним сложились отношения. Не знаю, как они расценивались со стороны. Вероятно, версии выдвигались самые разные, оригинальные и не лишенные смелости. Между нами существовала какая-то духовная сцепка, позволявшая мгновенно улавливать состояние друг друга. Часто мы даже думали одинаково, вплоть до того, что формулировали фразы одними и теми же словами. Мы, безусловно, любили друг друга, но эта любовь не имела под собой ничего плотского. Говорят, что между мужчиной и женщиной не может быть дружбы, что она рано или поздно перерастет в естественные отношения между полами. Однако в нашем случае этого не происходило уже много лет, и когда я иногда думала о нашей «связи», то постоянно приходила к выводу, что это все-таки именно дружба, и была она именно такой, какой и должна быть в идеале, то есть бесполой.