Тёмная радуга - [16]

* * *

— Что-то странное происходит на границе Лешачьей Пущи, — прошептал Род Бесу, едва они остались вдвоем.

— Что именно? — насторожился домовой.

— Зверье ушло, птиц не слышно, лес, всегда радостно отзывавшийся на мои приветствия, испуганно шепчет. Думаю, надо эльфам весточку послать.

— Значит, и сюда эта зараза докатилась! — Бес в сердцах выругался на неизвестном лешему языке.

— Какая зараза? Ты о чем? — испугался Род. — Мор? Болезнь?

— Хуже, Род, все много хуже. Я попытаюсь тебе объяснить, но никому пока не говори. Если Татушка, как и ты, что-то неладное почувствует, успокой, что мы с тобой во всем разберемся, а в чем дело расскажешь, когда Алиса в город уйдет. Если на Алису сейчас всё вывалить, она от страха ничему научиться не сможет. Вместо того, чтобы знания усваивать, будет постоянно отвлекаться на свои переживания. И вообще, пойдем-ка лучше к воротам под предлогом проверки, как мы с детьми воротину на место поставили. Все подальше от чутких Татушкиных ушей.

— Секретничаете? — раздался тихий голосок, и откуда-то из-за крылечка вышел маленький человечек, одетый во все серое.

— А вот и еще один наш домовой пожаловал, — улыбнулся Род, но улыбка сразу погасла. — Беда у нас приключилась, Скори.

— Это я понял. Мы, домовые, завсегда такие вещи чуем, — серьезно ответил домовой. — Барышня Алиса ведь не случайно здесь объявилась. Хорошая барышня, правильная, только, по молодости, еще очень доверчивая. Ну да это пройдет. Ну что, идем к воротам?

— Идем, Скори, — Бес подхватил малыша на руки, — от тебя ведь все равно ничего не скроешь. Только Алиске на глаза не показывайся. Она хоть и доверчивая, да умная. Тут же поймет, что дело нечисто. Вряд ли догадается, что я маг с острова Дракона, но пока… Меньше знает, крепче спит.

— А почему ты ей не скажешь, кто ты есть на самом деле?

— Скажу в свое время, а пока пусть освоится.

Совещание длилось недолго, но за это время Род успел так разлахматить бороду, что она стала похожа на дикобраза со множеством завязанных узлами игл. Бес обещал усилить магический барьер надо всей лешачьей Пущей, а Скори вызвался успокоить зверье. Воротину тоже поправили, и теперь она сидела на своем месте так, будто бы и не падала, а заодно и петли смазали, чтоб не скрипели.

* * *

— Что это ты со своей бородой учудил? — Татушка не знала смеяться или плакать, разглядывая мужа.

— А что с ней? — изумился Род, наклоняясь над ведром с водой. — Батюшки! — Воскликнул он. — Это всё проклятая воротина! Мы пока ее, так, как надо, приладили… никак не хотела, окаянная, на место вставать… Я, клянусь Лешачьим Древом, думал, что в щепки ее разнесу. Насилу поставили.

— Иди сюда, горе мое, — Татушка вооружилась большим гребнем, — распутывать будем.

— Нет, — Род испуганно попятился, — я лучше сам.

— Иди, иди, а то ты сам, пожалуй, так расчешешь, что от всей бороды хорошо, если три волосинки останутся, — Татушка решительно ухватила мужа за кафтан и усадила на стул. — А Скори там что делал? Советы давал?

Род кивнул и подставил жене многострадальную бороду, решив, что лучше он потерпит экзекуцию, чем нечаянно проболтается Татушке о том, что рассказывал Бес. Лешачиха, если хотела, умела так задавать вопросы, что как не хитри, а все равно проговоришься. Род кряхтел, страдальчески подняв глаза к потолку — распутыванию борода поддавалась с трудом.

Г Л А В А 3

Утром, после завтрака, мы с Татушкой отправились обучать меня всяческим волшебным премудростям. Дик, естественно, увязался следом.

Татушка учила меня пользоваться лозой. Лоза — это такая раздвоенная веточка, которую нужно держать параллельно земле, и когда она начинает вдруг сама двигаться, это означает, что в данном месте либо протекает подземная река, либо залегают какие-нибудь минералы, либо что-нибудь еще по вашему запросу. Дело усложнялось тем, что к этому прибавлялись определенные заклинания, с помощью которых можно вытаскивать на поверхность все, спрятанное под землей.

Трудная это оказалась работа. Никогда не думала, что запоминать заклинания такая сложная вещь. Важно было не перепутать последовательность слов и одновременно представить себе зрительно чего же я должна добиться. Татушка предложила мне вызвать ручеек. Как и следовало ожидать, когда я попыталась совместить эти два занятия, я, конечно, все перепутала, или что-то перепуталось у меня в мозгах, и из темных глубин моей дурной головы выплыли какие-то совершенно дремучие образы.

Земля на прекрасной полянке вдруг заколыхалась, запахло плесенью, веселая лужайка покрылась мутной водой, потом затянулась ряской, по краям образовались камыши и прочие болотные кочки и колючки, и из середины этого благолепия высунулась внушительных размеров змеюка ярко-синего, прямо-таки ультрамаринового, цвета, о семи головах на длинных толстых шеях. На центральной (самой длинной) шее красовался золотой обруч. Каждая голова оканчивалась оскаленной пастью, из коей торчал раздвоенный язык, и где помещались два ряда острых зубов. И все это многоголовое барахло очень неаппетитно смотрело в мою сторону и погано шипело, брызгая ядом.

Я в страхе попятилась, вцепившись мертвой хваткой в собачью шкуру. Дик оскалился и глухо зарычал. Одна Татушка не только не потеряла присутствия духа, но, давясь от хохота, тихо осела на траву. Что здесь было смешного, мне в тот момент понять не удалось, потому как от ужаса мозги снесло прямо через пятки глубоко в землю, естественно, вместе с остатками интеллекта и здравого смысла.