Темная охота - [37]

— Перед выпуском мы и ночами занимаемся, — спокойно ответил директор. — Используем стимуляторы, немного, малыми дозами. Конечно, под контролем первоклассных врачей. Но, к сожалению, бывают срывы. Крайне редко, но бывают.

Намекает на Джеджера. Понятно. Нет, не очень понятно! Когда мы его задержали, третьего или четвертого… они что, уже пичкали их стимуляторами? Впрочем, этим молокососам все нипочем, у них и после эфетола похмелья не бывает. В их годы я как огурчик бегал почти неделю без сна на допинге, пока не споткнулся, решив переспать с девчонкой из соседнего подъезда. Поспать-то я поспал, можно сказать, выспался на славу…

— Ну, вот вы и в курсе всего, — объявил директор Юрайда и поднялся с места. — Уверен, что мочиться в наш бензин вы не будете.

Я заверил Юрайду, что не собираюсь портить им бензин, мы немного посмеялись, а затем я сказал, что меня ничто больше не задерживает. Пройдусь еще раз по школе и уеду.

Директор задумался, потом бодро сказал, что не имеет ничего против. И вообще неплохо было бы перекусить. Дела делами, а режим прежде всего. Я пообещал не опаздывать на завтрак.

И пошел во двор.

Глава третья

Пока мы с Юрайдой вскрывали болячки общества и перебирали цели и стимулы, разгрузка окончилась. Ящики исчезли, народу поубавилось. Три подростка толкали садовую тележку с мотками толстой веревки, поверх которых лежала ручная лебедка. Они завернули за угол.

Я пошел за ними. Вообще-то надо было идти к старине Бидо и выкручиваться. Но не хотелось… Не хотелось, чтобы курия запускала свои мохнатые лапы в это дело, не хотелось, чтобы меня придавили здесь между делом, не хотелось, чтобы Шеф засчитал это как провал. Ничего не хотелось… С другой стороны, директору Юрайде я не сказал, что в комнате у меня затаился матерый аббат, которому нужны языки или головы, чтобы оправдаться перед конклавом. Я не сказал директору, что если курия сядет на хвост, то самое разумное — без суеты сливать бензин и выбрать местечко потенистее, чтобы вдове не напекло головку во время посещений.

Хотя до завтрака оставалось еще полчаса, я чувствовал себя пророком Иезекиилем после плотного обеда. Давно мне не было так скверно. Впервые так на меня накатило в дюнах, когда я валялся с растянутой стопой после нашего блестяще провалившегося вторжения. От нашей десятки остались трое — я, Гервег и Хом. Хом лежал рядом, и жизни в нем было не больше, чем в подметке. Гервег уполз в сухой колючий кустарник в поисках воды. Я был уверен, что он не вернется, оставив меня в попутчики Хому. Тогда на меня и навалилось не отчаяние и безнадежность, а тупое черное равнодушие ко всему. Страх пришел после, когда приполз Гервег с распухшим от укусов лицом, толкая перед собой шлем с мутной жижей. Я испугался за себя: до той поры я не подозревал, что во мне есть такая чернота и безразличие…

Садовую тележку прокатили мимо спортплощадки к распахнутым дверям, которые я принимал за вход в раздевалку. Подростки разгрузили тележку и потащили лебедку в темный проем.

— Не тяжело? — спросил я, подходя.

— Не-а, — мотнул головой тот, что стоял ближе.

— Что у вас здесь? — Я ткнул пальцем внутрь.

— Склад.

— Тебя как зовут?

— Хенк.

— А скажи-ка, Хенк… — Я на секунду осекся, потом спокойно продолжил: — Вы не здесь, случайно, боеприпасы держите?

— Что вы, — удивился он, — они в арсенале!

— Ах, да, — сказал я, раздумывая, стоит ли брать его в оборот.

Хенк и еще двое. Пит называл их, и они что-то знают.

— Нравится тебе здесь?

— Нормально, — лаконично ответил Хенк, укладывая мотки.

Стеллажи были забиты матрасами, разобранными спортивными снарядами и длинными кривыми трубами.

Ничего я не собирался выпытывать у парня. Мне уже было все равно, где, когда и каким образом они собираются прорываться в космос. Мне было плевать, кто за этим стоит и на чьи деньги вершатся эти великие дела. Единственное, чего я хотел, — это очутиться на Побережье, надавать кому следует по физиономии, а потом плюнуть на все и зарыться в горячий песок. На Побережье сейчас тепло, нет этой мокрой гадости и холодного ветра. Что я здесь делаю, на что трачу силы и время? А времени, может, и осталась сущая ерунда!

В глубине склада что-то с шумом обрушилось.

— Вот недотепы! — вскричал Хенк и бросился туда.

Я пошел вдоль стеллажей. Склад был больше похож на ангар. Высокий сводчатый потолок окрашен зеленой краской, местами она лохматилась и отставала неопрятными кусками. Две сильные лампы качались, тени прыгали по стенам, пересекались. Склад был врублен в гору метров на двадцать, здесь вперемешку со спортивной снастью лежала разбитая мебель, стандартные упаковки кафельных плиток и всякое старье. Замка на дверях нет, это, видно, заскок местного руководства. Впрочем, при таких грандиозных замыслах они могут позволить себе маленькие слабости.

Хенк и его подручные справились с лебедкой и выскочили, переругиваясь, наружу, оставив дверь открытой.

В конце склада рядом с ящиками, сложенными впритык к стене, ржавым пятном темнела небольшая овальная дверь. К своему удивлению, я обнаружил, что это заглушка от персональных бомбоубежищ фирмы «Кастлер» с запирающим колесом в центре.