Темная охота - [23]

Прослушав кассету, я ничего нового не выяснил. Между всхлипыванием, плачем и надсадным кашлем он как заведенный повторял, что в школе ему будет крышка, что там нечисто, и что Колин, Хенк и Етрос все расскажут, если вырвутся. Заключение медэксперта — весьма типичный случай запущенного параноидального невроза, возможно, имело место употребление психотомиметиков.

Запросив материалы по школе, перед тем как трясти Пита, я провел выборочную проверку, копнул глубже… и пошло-поехало!

И вот я за столом директора перебираю большие коленкоровые папки с личными делами. Так, досье Джеджера: родился в Остоне, Норт-Энд, семья среднеблагополучная, учился в бесплатной районной, связался с компанией «пиратов». Интеллект — 94. Агрессивность — 115. Родился, учился. Школьный рапорт. Не окончил, направлен в распределитель за избиение учителя. Плюс к этому мелкие кражи, поджог мусоропровода. Акт о направлении в спецшколу, акт о приемке, запись врача — медкарта прилагается, ежемесячный контроль… Вот оно!

Отметка за этот месяц — он что же, сейчас мирно занимается в библиотеке илотам в мастерских, а не сидит в следственном карантине? И вообще, он не в бегах, а тихо дерется на палках или сублимирует агрессивность в нечто дальнобойное? Судя по документу, так оно и есть, и подпись рядом. Ладно, допустим, любой проходимец на допросе мог себя выдать за Джеджера. Только вот с пальчиками плохо, отпечатки все-таки его, Пита, и находиться ему здесь никак нельзя. Так что отметка о контроле липовая.

С этого и начнем, аккуратно, без нажима. И не сейчас, а после обеда.

Я снова взялся за список: вот и Хенк Боргес, а вот Колин Кригльштайнер, еще Колин, только Ливере. Зато Етрос у них один.

Листая инвентарную книгу, я обнаружил в спортивном снаряжении два надувных спасательных плота. Насколько мне известно, самый крупный водоем поблизости — это пруд в муниципальном парке Долины.

Не дождавшись директора, я ушел к себе в комнату. Войдя, я остановился на пороге — вещи лежали не так. Портфель ближе к краю стола, а стул вдвинут до упора. Что же они искали? Все свое я ношу с собой, особенно в чужих владеньях.

Я сел на кровать, достал зажигалку и прошелся по всем «кнопкам», которые распихал на втором этаже под директорские речи о сублимации. Чувствительность на пределе, но везде пусто! Только один микрофон брал странные звуки, что-то вроде мелодичного похрюкивания.

Сунув приемник в карман, я встал. И замер. Из-под кровати мне послышался слабый шорох.

— Ну, вылезай! — спокойно сказал я и присел.

Под кроватью никого не было.

После обеда я шел по первому этажу. Везде пусто, у входа на стене появился большой плакат с сочной мулаткой — «Посетите Гавайи!».

«Непременно посетим», — пробормотал я и вышел во двор.

Школа располагалась на склоне горы, сверху нависали огромные замшелые валуны. Парк шел вниз, дорога, по которой я вчера добирался, усыпана листьями. Вокруг дома аллея, скамейки.

Ночью шел дождь, спортплощадка за школой раскисла, лужи маскировались опавшей листвой. Площадка была врезана в склон, двери за ней вели, очевидно, в раздевалку и душевые, сооруженные в горе.

Так, волейбол, баскетбол, регби… а это что? Я остановился перед массивным сооружением из стальных труб, автопокрышек, цепей и досок. От несильного ветра все это угрожающе раскачивалось и скрипело, цепи звенели, мокрые доски медленно поворачивались… Похоже на кинетическую скульптуру. Вдруг я физически ощутил, как чей-то взгляд жжет мой затылок. Не оборачиваясь, я полез в карман, вынул платок и уронил его.

Ни на площадке, ни у дома никого не было. Окна в ставнях даже днем! Если кто-то и смотрел на меня, то только из школы. Это хоть понятнее, чем равнодушное безразличие в столовой.

Начинала раздражать неестественность происходящего. Если здесь в самом деле нечисто, то почему никто не трется возле меня, пытаясь сбить с толку, запугать или просто купить? Или у них и намыленный муравей в щель не влезет, как говаривал старина Бидо, или это блеф.

Даже самого заурядного инспектора надо ублажать, от его доклада зависит размер куска, отхватываемого из кармана налогоплательщика в школьную казну.

Туча, цеплявшаяся за вершину, сползла вниз. Закапал мелкий дождь. Не знаю, как намыленному муравью, а мне пора вползать в дело и переходить от впечатлений к фактам, а от фактов к выводам.

* * *

— Что ж, — сказал я директору, — все в порядке. Теперь для отчета надо побеседовать… — Я рассеянно поводил пальцем и ткнул наугад.

— Скажем, вот этот. Селин Гузик.

— Селин? Минутку!

Директор перебрал дела, сунул мне досье Гузика и со словами «сейчас приведу» вышел. Глядя вслед, я соображал, что же здесь неладно? Потом дошло — директор идет за воспитанником, как последний охранник. Мог ведь по селектору вызвать! Странные у них тут порядки…

Итак, пусть для начала Гузик. Шестнадцать лет. Состоятельная семья. Развод. Остался с отцом. Шайка «ночные голуби». Драки, мелкие кражи, участие в Арлимских беспорядках. Интеллект — 90. Агрессивность — 121. Характеристики, медкарты, контрольные отметки и т. п.

За дверью засмеялись, потом быстро вошел директор, а с ним высокий черноволосый парень. На правом рукаве нашита голубая единица.