Темная лощина - [34]

«Таверна моряка» выглядела стареньким уютным местечком. Я знал, как выглядит Виллефорд, но лично не был с ним знаком. И уж тем более ничего не знал о его прошлом. Он выглядел старше, чем я помнил по последней нашей встрече в темном баре. Тогда он смотрел баскетбол по телевизору в окружении морских коньков и звезд, развешанных по стенам. Сейчас ему на вид можно было дать лет шестьдесят: на лысой голове лишь несколько прядей седых волос, похожих на водоросли, прилепившиеся к скале; бледная, почти прозрачная кожа с прожилками на щеках. Лицо украшал красный нос картошкой, а сами черты лица расплылись из-за заметной отечности: видимо, он немало пил.

В одной руке Виллефорд держал высокий стакан с пивом, рядом стоял пустой стакан и лежали пакетик чипсов да остатки бутерброда. Он тупо смотрел на экран телевизора.

— Привет! — громко сказал я, садясь рядом. — Вы Марвин Виллефорд?

— Он должен вам денег? — пробубнил тот, не отрывая глаз от экрана.

— Нет пока, — ответил я.

— Отлично. Значит, вы ему должны?

— Тоже нет.

— Жаль. Но если бы и так, на вашем месте я бы их не отдавал, — наконец он повернулся ко мне. — Так чем же я могу помочь, сынок?

Мне показалось странным такое обращение в мои тридцать четыре года. Захотелось предъявить ему удостоверение личности.

— Меня зовут Чарли Паркер.

Он кивнул:

— Я был знаком с твоим дедом, Бобом Уорреном. Хороший был человек. Но сегодня ты хочешь отнять мой кусок хлеба, Чарли Паркер.

Меня передернуло.

— Возможно. Однако будем надеяться, что здесь нам обоим работы хватит. Заказать вам пива?

Виллефорд опустошил стакан и велел бармену его наполнить. Я же заказал себе кофе.

— Старые порядки уходят в прошлое, город совсем не узнать, — печально проговорил Виллефорд.

— А Теннисон?

Он одобрительно улыбнулся:

— Хорошо, что осталось хоть что-то от прежней романтики.

Все-таки удовольствия Виллефорда не ограничивались затяжными ленчами в полутемных барах. Это было приятно осознавать.

Старик обрадовался новой порции пива.

— Ну, ты все-таки не совсем из «новых», сынок. Знаешь, я ведь уже бог знает сколько лет хожу в этот бар. Интересно, как долго он еще здесь простоит? Теперь рядом с портом отстраивают новые спальные районы, открывают модные магазины. Иногда мне хочется приковать себя к каким-нибудь старым ржавым рельсам в знак протеста. Да боюсь простудиться и сдохнуть ни за что ни про что. Так что тебя ко мне привело, сынок?

— Я надеялся услышать от вас что-нибудь о Билли Перде.

Глотнув пива, Виллефорд поджал губы.

— Это у тебя профессиональное или личное? Ведь если это личное, то мы просто болтаем, а если интерес профессиональный, то надо соблюдать этику. Что ж, если хочешь услышать рассказ о Билли как о моем клиенте, так пожалуйста, я готов. У него недоставало некоторых наиважнейших качеств клиента, таких, например, как деньги. Но, по моему мнению, ему больше нужен хороший адвокат, чем частный сыщик.

— Тогда будем считать, что у меня это личное.

— Ну, раз личное, то он нанял меня, чтобы я нашел его родителей.

— Когда?

— Около месяца назад. Две пятых заплатил мне вперед, долларовыми и пятидолларовыми купюрами как Пиноккио. Но оставшиеся три пятых так и не отдал, и я перестал на него работать. Он, конечно, остался недоволен, но бизнес есть бизнес. Похоже, у него были серьезные неприятности.

— Как далеко вы зашли в этом расследовании?

— Ну, я предпринял стандартные действия: обратился в бюро закрытой личной информации — узнал возраст родителей, профессию, национальность, социальный статус. Толком же о его происхождении ничего не выяснил.

— Неужели метрические записи вообще отсутствовали?

Виллефорд отхлебнул пива и забавно развел руками. Я оказался прав.

— Тогда я поехал в Темную Лощину. Ты знаешь, где это: к северу от Гринвилла. У меня было еще одно дело в Маусхэде, так что я решил сделать Перде небольшое одолжение, потратив на него часть времени, принадлежавшего другому клиенту. Человек, который был его последним опекуном, еще живет там, хотя он уже в летах. Его зовут Мид Пайн. Он и рассказал мне, что Билли Перде из приюта «Санта-Марта» усыновила через посредничество какой-то женщины семья из Бангора.

Название «Санта-Марта» показалось мне знакомым. Но я никак не мог припомнить, при каких обстоятельствах слышал его. Виллефорд, должно быть, понял, что я напрягаю память.

— Приют и там же дом престарелых «Санта-Марта», — повторил он. — То самое место, где старушка совершила самоубийство на прошлой неделе. Ну, та, что сбежала. «Санта-Марту» когда-то основали как приют для женщин, свернувших с пути истинного. Но теперь, когда все монахини умерли, он стал обычным частным приютом. Впрочем, довольно бедным. Место, где вечно пахнет пирогом и тушеными овощами.

— Так что, метрические записи исчезли?

— Нет там ничего. Какое-то время они еще хранили документы, но в этих бумагах отсутствовали сведения о Билли Перде. Если что-то когда-то и было, то некто позаботился об уничтожении всех следов. Не совсем понятно, зачем.

— А вы говорили с той женщиной, что организовала усыновление?

— Шерри Ленсинг. Да, я говорил с ней. Она тоже уже стара. Боже, да ее дети уже могут считаться людьми среднего возраста! Все, с кем я общаюсь, либо старики, либо клиенты. Надо бы обзавестись и друзьями помоложе.