Тем временем - [66]

Тогда надо снова идти в магазин.

Ведущий. А в советском обществе не было моды?

Дмитриев. Там была протестная мода. Ну, стиляги, да? Это мода вызова, направленная на то, чтобы дезавуировать или уничтожить некие табу. Она ближе как раз к боевой раскраске индейцев. Я помню, как в 70-е годы, в начале, в Московском университете очень модно было ходить (мы с Сергеем учились на одном курсе, и он не даст соврать), ходить в солдатских шинелях, со споротыми погонами, даже в кирзе иногда. Но при этом поднятый воротник — такой Грушницкий…

Иванов. «Моя серая шинель, как печать отвержения».

Дмитриев. Именно так. «Моя серая шинель, как печать отвержения». По всему филфаку топали кирзой такие задумчивые, мечтательные, похмельные слегка люди. Я некоторых из них вспоминаю с удовольствием.

Васильев. Я заканчивал школу-студию МХАТ. И там молодые люди очень любили шинели. Но скажу еще кое-что о свободе. Считается, что свобода и мода неразрывны. Но вспомните о том, какова мода была в нацистской Германии. Недавно вышла чудная книга «Наци-Шик», там рассказывается, насколько тоталитарное общество способствовало развитию некоторых тенденций моды для элиты: дамы, шляпы и меха. Вспомните, что такое были трофеи, которые советская армия вывезла из Германии, Австрии, других стран. Это были сплошь образцы моды. Чернобурки, гранат, потрясающие панбархатные платья…

Ведущий. Хотя, простите, что я вклиниваюсь, были случаи, когда жены советских офицеров в Германии появлялись на приемах в немецких ночных рубашках, потому что они принимали их за платья.

Васильев. Нет, это было не в Германии. Таких случаев было три. В Рижской опере, в Одесской опере и, кажется, в Литве. В моей коллекции есть такие ночные рубашки. Они такие потрясающие, в кружеве, из невероятного заменителя шелка, у них такие завязочки, такой хороший бантик, и они черного цвета. Так что, конечно, для несчастных советских женщин это было вечернее платье.

Дмитриев. И еще один штрих. Моя мама вспоминала, что у послевоенных жен офицеров в Литве была мода на три перчатки. Потому что они где-то видели: одну перчатку надеваешь, а другую держишь в руке. Но они не поняли, что в руке — вторая перчатка, и всегда в магазинах требовали третью.

Ведущий. Мода и свобода идут рука об руку, хотя иногда и тоталитаризм моде помогает. Мода часто взрывает, разрушает тоталитаризм изнутри. Можем мы сказать, когда в советскую эпоху появилась идея моды как таковой?

Васильев. Всю эпоху советского строя мода существовала более или менее развито и цивилизованно. Эпоха НЭПа. Первый советский Дом моды «Мосбелье», который открылся у нас и где потом работала знаменитая Надежда Ламанова. После войны, в 40-е, открывается общесоюзный Дом моделей на Кузнецком мосту. И во всех городах нашей необъятной Родины открывались Дома моды. Конечно, не в таком количестве, как в дореволюционной России. По справочнику «Весь Петербург» можно посмотреть, что в Петербурге до 17-го года было около двухсот ателье моды. А после революции только два.

Ведущий. Но разве эти ателье могли шить одежду по образцам, выходящим за принципы советского стандарта?

Вайнштейн. Нет, не могли. Но был важнейший культурный персонаж советской моды, портниха. (Ведущий. Это часть теневой экономики, которая взорвала советскую систему в 70-е годы.) …это те как бы невидимые труженицы, которые и делали советскую моду, добывая западные журналы.

Васильев. И покупая отрезы тканей у жен дипломатов.

Ведущий. То есть, мода, появляясь на советских пространствах, подтачивала эту систему изнутри.

Васильев. Я думаю, что СССР погибло из-за моды. Джинсы, либерализация, музыка, «ABBA» и вообще желание узнать, что там, за кордоном, конечно, идеологически погубило бывший строй.

Ведущий. И известно, что консервную банку нельзя приоткрыть. Если вы ее приоткрыли, вам придется открывать ее до конца. (Васильев: Умно. Ведущий явно польщен.) Но у нас сегодня в гостях Карина Добротворская. Карина, если мода, — а мы к этому, кажется, выводу пришли — такое замечательное явление, почему же, как только заходит речь о модной индустрии, возникает мифологема зла. Последний пример — «Дьявол носит Прада»?

Добротворская. По-видимому, модную индустрию в целом, и глянцевое издание, на которое я работаю, в частности, считают ответственными за манипуляцию людьми. Мода, действительно, манипулирует людьми, глянцевые издания существуют за счет рекламы, реклама продвигает определенные бренды, эти бренды платят за то, чтоб они были в журнале, и за то, чтобы журналы побуждали людей к покупке. Но такой агрессивный подход к моде и глянцу существует только в нашей стране. По-моему, на Западе глянец давно воспринимается как часть общей культуры. Понятно, что есть высокий глянец, есть низкий глянец, есть блистательный глянец. У нас ведь глянца не было в течение 80-ти лет, и, едва появившись, он сразу стал ответственным за все. К тому же, он у нас занял территорию толстых литературных журналов, которые выходили без единой картинки, сейчас они все исчезли, и на их месте — толстые глянцевые журналы.

Ведущий. Во-первых, они не исчезли, во-вторых, в пушкинские времена модные картинки часто сопровождали литературу.