Тем временем - [57]
Ведущий. Но Кулика Ерофеев уже отлучил от актуального искусства.
Кулик. Мы говорим не о том, чтобы потерять вкус к протесту, а говорим о любви. Вам это должно быть знакомо. Вы любите меня. Ненавидьте мое искусство. А вы ненавидите меня и не знаете моего искусства. Есть разница.
Копировский. Нет, Вы не пророк, Олег, и не прозорливы, я Вас люблю, но, может быть, как врага.
Кулик. Знаете, я сейчас был в Индии. Индусы очень вежливые, все время говорят то, что ты хочешь слышать, и так это приятно, а потом ты понимаешь, что они тебя немножко обманывают. И вдруг я увидел русских, которые сидели такие раздраженные и злобные, я так обрадовался! Надоела фальшивость бесконечная: Педро, ты самый лучший! а сам думает, да говно он, этот Педро… Русский говорит искренне, он говорит то, что думает, злобно, раздраженно… И все-таки давайте любить друг друга. Ненавидьте наше искусство, но любите человека. Я люблю Коржева, хотя его искусство вызывает у меня неоднозначное мнение. Я люблю Зураба Константиновича, очень интересный человек, а искусство его — не всегда. Я люблю Андрея Ерофеева, я люблю Вас (тут он обращается к ведущему). То, что Вы делаете, я не люблю, но это же не значит, что мы не можем общаться…
Ведущий (подчеркнуто двусмысленно). В этом отношении наша любовь взаимна. Никто никого здесь убедить не может, потому что в искусстве критерии есть, но самое главное — эмоциональное восприятие. И если нечто на сердце не ложится, то как ни объясняй, все равно не ляжет. Или, наоборот, ляжет, вопреки всяким критериям. На той же биеннале многое у меня вызывало недоумение: почему я должен радоваться видео-арту, где изображаются совокупляющиеся человечки или переворачивающийся Ленин? с другой стороны, я выходил в город, видел какие-то арт-объекты, встроенные в метро, и метро благодаря им начинало преображаться. За это, по крайней мере, спасибо. И надеюсь, что одни стратегии в области современного искусства не приведут к вымыванию других. Потому что главный все равно, нравится это или не нравится, зритель. Он должен иметь право выбрать из разного набора.
Кулик (с любовью). Но 20 тысяч членов союза художников должны исчезнуть.
Ведущий. Меня не интересуют 20 тысяч членов. Меня интересуют десятки миллионов зрителей. Они важнее.
Занавес
11. ЗВЕЗДЫ
Есть темы, которые сами по себе устаревают быстро (например, подведение итогов уходящего года в культуре). Но остаются яркие, как вспышка, фрагменты, которые живут своей собственной жизнью. Один из них — ниже. Олег Табаков иронически, как и положено большому режиссеру, отозвался о театральных критиках и их симпатиях к современному западному театру, особенно немецкому. Естественно, театральный критик Марина Давыдова на это не могла не отреагировать. Андрей Макаревич и Василий Аксенов мягко поучаствовали в споре.
Ненавидите ли вы немецкий театр так, как не люблю его я?
Монолог великого артиста
В роли Олега Табакова: Олег Табаков. Участвуют: Марина Давыдова, Василий Аксенов, Андрей Макаревич
Давыдова (возражая Табакову). Я, собственно, и являюсь таким активным пропагандистом немецкого…
Табаков (весело перебивая). Я это только потому сказал, что я увидел тебя, только и всего.
Давыдова. …немецкого современного театра. И искренне полагаю, что это самый интересный театр в Европе сегодня; он задает тон вообще европейской театральной жизни. Что же касается русского театра, то у нас, слава богу, до сих пор живут и работают Петр Фоменко, Лев Додин, Кама Гинкас, Анатолий Васильев; я глубоко уважаю Олега Павловича Табакова лично и возглавляемый им Московский Художественный театр. Но если мы будем говорить не о каких-то высоких достижениях русского театрального искусства, а о русском театре как о социокультурном организме, то следует признать, что он переживает кризис. Я попробую даже перечислить признаки. Во-первых, так называемый репертуарный театр, о возможной гибели которого вследствие всяких бюджетных преобразований говорят театральные деятели, в подавляющем большинстве превращается в самую что ни на есть пошлую антрепризу, производящую низкопробный театральный продукт. Причем за счет государственных дотаций. Олег Палыч, как говорится, писатель, а не читатель, да, он редко в театр ходит, и… (Табаков, почти обиженно. Нет, хожу!) Ходите?
Табаков. Хожу.
Давыдова. А вы сходите на премьеру Театра Сатиры «Нам все еще смешно», а после этого мы с Вами поговорим. Ко мне приезжала моя подруга из Польши, мы пошли с ней на одну из премьер вот в такой репертуарный театр, и я ее потом спросила: возможно ли увидеть такую разлюли-малину в польском респектабельном репертуарном театре? Она сказала, нет, это совершенно невозможно, такого у нас вообще нет. Следствием этих малосимпатичных процессов стало то, что интеллигентные люди все реже и реже ходят в театр. И наконец, немецкий театр, даже в каких-то низких своих проявлениях, не очень интересных — всегда отражает реальные жизненные процессы, там всегда есть прямая связь между сценой и залом. А русский театр чаще всего существует в каком-то таком тихом, бесшумном безвременьи. Не очень понятно, почему то, что происходит на сцене, должно меня как зрителя задевать? Что, собственно, мне хотят со сцены сообщить? Вот прежде это было понятно. Спектакли Товстоногова, Эфроса, они были непосредственно с жизнью связаны.
Как жаль, что русскую классику мы проходим слишком рано, в школе. Когда еще нет собственного жизненного опыта и трудно понять психологию героев, их счастье и горе. А повзрослев, редко возвращаемся к школьной программе. «Герои классики: продлёнка для взрослых» – это дополнительные курсы для тех, кто пропустил возможность настоящей встречи с миром русской литературы. Или хочет разобраться глубже, чтобы на равных говорить со своими детьми, помогать им готовить уроки. Она полезна старшеклассникам и учителям – при подготовке к сочинению, к ЕГЭ.
Александр Архангельский — прозаик, телеведущий, публицист. Автор книг «Музей революции», «Цена отсечения», «1962. Послание к Тимофею» и других. В его прозе история отдельных героев всегда разворачивается на фоне знакомых примет времени. Новый роман «Бюро проверки» — это и детектив, и история взросления, и портрет эпохи, и завязка сегодняшних противоречий. 1980 год. Загадочная телеграмма заставляет аспиранта Алексея Ноговицына вернуться из стройотряда. Действие романа занимает всего девять дней, и в этот короткий промежуток умещается всё: история любви, религиозные метания, просмотры запрещенных фильмов и допросы в КГБ.
В пособии анализируется поэтика «Медного Всадника», одного из самых художественно совершенных произведений А.С. Пушкина последнего периода его творчества: неповторимые особенности жанра, стиля, сюжета. Художественный мир повести предстает в неразрывном единстве формы и содержания. Произведение включено в контекст пушкинского творчества 1830-х годов. Книга дополнена Приложением, содержащим выдержки из работ о «Медном Всаднике» В. Белинского, П. Анненкова, Д. Мережковского, В. Брюсова, Б. Энгельгардга, А. Белого, В. Ходасевича, Л.
Императора Александра I, несомненно, можно назвать самой загадочной и противоречивой фигурой среди русских государей XIX столетия. Республиканец по убеждениям, он четверть века занимал российский престол. Победитель Наполеона и освободитель Европы, он вошел в историю как Александр Благословенный — однако современники, а позднее историки и писатели обвиняли его в слабости, лицемерии и других пороках, недостойных монарха. Таинственны, наконец, обстоятельства его ухода из жизни.О загадке императора Александра рассказывает в своей книге известный писатель и публицист Александр Архангельский.
«Правило муравчика» – сатирическая повесть или сказка для взрослых, которая заставит читателя по-новому взглянуть на привычные вещи. Здесь есть все: политика, российское телевидение и… котики.Книга издается в качестве учебного проекта в рамках курса «Современное книгоиздание» магистерской программы «Мультимедийная журналистика» НИУ ВШЭ под руководством А. Гаврилова и В. Харитонова. Над книгой работали студенты: А. Акопян, Л. Хапаева, А. Виноградова, В. Лазарева, В. Никитин.
Русская китаянка Инна Ли, дочь сооснователя китайской компартии и дворянки из рода Кишкиных, всю жизнь связана с двумя странами, двумя языками, двумя культурами. Не избежала она и двух Историй, принесших и радость, и трагедии: детство в сталинском СССР, юность в маоистском Пекине, «культурная революция», тюрьма, перевоспитание в деревне, реабилитация, китайские реформы, жизнь в России после перестройки… Читаешь – и с трудом веришь, что это вместилось в одну биографию, одну судьбу. И что жизнь ее, вопреки всему, подлинно счастливая. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Анархизм, шантаж, шум, терроризм, революция - вся действительно актуальная тематика прямого политического действия разобрана в книге Алексея Цветкова вполне складно. Нет, правда, выборов и референдумов. Но этих привидений не встретишь на пути партизана. Зато другие духи - Бакунин, Махно, Маркузе, Прудон, Штирнер - выписаны вполне рельефно. Политология Цветкова - практическая. Набор его идей нельзя судить со стороны. Ими можно вооружиться - или же им противостоять.
Николай Афанасьевич Сотников (1900–1978) прожил большую и творчески насыщенную жизнь. Издательский редактор, газетный журналист, редактор и киносценарист киностудии «Леннаучфильм», ответственный секретарь Совета по драматургии Союза писателей России – все эти должности обогатили творческий опыт писателя, расширили диапазон его творческих интересов. В жизни ему посчастливилось знать выдающихся деятелей литературы, искусства и науки, поведать о них современным читателям и зрителям.Данный мемориальный сборник представляет из себя как бы книги в одной книге: это документальные повествования о знаменитом французском шансонье Пьере Дегейтере, о династии дрессировщиков Дуровых, о выдающемся учёном Н.
Животворящей святыней назвал А.С. Пушкин два чувства, столь близкие русскому человеку – «любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам». Отсутствие этих чувств, пренебрежение ими лишает человека самостояния и самосознания. И чтобы не делал он в этом бренном мире, какие бы усилия не прилагал к достижению поставленных целей – без этой любви к истокам своим, все превращается в сизифов труд, является суетой сует, становится, как ни страшно, алтарем без божества.Очерками из современной жизни страны, людей, рассказами о былом – эти мысли пытается своеобразно донести до читателей автор данной книги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Уильям Берроуз — каким он был и каким себя видел. Король и классик англоязычной альтернативной прозы — о себе, своем творчестве и своей жизни. Что вдохновляло его? Секс, политика, вечная «тень смерти», нависшая над каждым из нас? Или… что-то еще? Какие «мифы о Берроузе» правдивы, какие есть выдумка журналистов, а какие создатель сюрреалистической мифологии XX века сложил о себе сам? И… зачем? Перед вами — книга, в которой на эти и многие другие вопросы отвечает сам Уильям Берроуз — человек, который был способен рассказать о себе много большее, чем его кто-нибудь смел спросить.