Телониус Белк - [8]

Природа? Да. Вокруг, разумеется лес. Но вовсе не романтичный.

Лес пересекает шоссе. По шоссе мчатся грузовые машины. Границу уже не видать, но движение довольно большое.

Тоже ведь не подарок — такое шоссе. Собачку не заведёшь. Собъёт нафиг.

Вокруг — тишина и несколько пятиэтажных панелек. Ничего сверхъестественного. Правда, пока ещё не стемнело и, может быть, откуда нибудь ещё появятся волшебные тролли из сказки. По крайней мере, я буду ждать — времени у меня уйма. И что я собственно, заныл? Хочешь в школу не ходить — получай то, что тебе вместо этого предлагают.

Но всё равно мне как-то не по себе. Может оттого, что Ботинок через полчаса уезжает?

Мопся ждёт у магазина, который закрывается через час, а им еще надо купить таблетки для посудомоечной машины.

А мне придется остаться здесь, на пару-тройку холодных месяцев..

Я уже голодный и вдобавок замёрз, а тут даже вода горячая просто так не течёт. И электричество экономят наверняка, как мне рассказывали. Как спать тут, в таком холодыре? Как еду разогревать? Никто этого мне не объяснил. По крайней мере, Ботинок даже не попытался.

Что тут ещё, кроме холодильника с санузлом? Пустая комната, в которой нет ничего, кроме кровати. Ещё там есть чан для нагревания воды — кажется, вместо ванны.

— Вот так, — буркнул отец и повернул ручку на батарее.

Сразу же стало тепло.

И я примирительно протянул ему руку.

И Ботинок её неторопливо пожал.

Глава третья

Козёл был в ярости, узнав, что я не собираюсь больше каркать под его ленивым присмотром. Он-то считал свой первый урок гениальным. Думал, мол, музыкальное подношение состоялось и никакому пересмотру не подлежит.

— Как это не его инструмент? — кипел он на проводе так, что трубка забурлила ядовитыми испарениями. — А кто мне потраченное время вернёт? Кто дополнит посыл? Кто, чёрт возьми, сделает то, что ещё никому не удавалось сделать? Подать сюда говнюка! Подать сюда Тёмыча!

Ботинок передал трубку мне довольно рассеянно. Но оттуда уже пищали гудки, а перед тем ему было сказано:

— И думать забудь!

Впечатление было таким, что Козёл потратил на меня лучшие годы жизни.

Через пару минут зазвонил и мой телефон.

— Знаешь что, Дятел младший! Я к тебе обращаюсь, не к отцу. Пианино и саксофон! И все ударные инструменты. Сейчас же ко мне заниматься.

Я мотаю головой. И отворачиваюсь.

Ботинок тихонько шепчет, развернувшись лицом перед трубкой:

— А почему нет-то, дядя Шарик? (так он меня называл, когда был в хорошем настроении. В плохом никогда так не называл).

И я решительно отвечаю ему:

— Нипочему!

Беру и бросаю обе руки на рычаг, так, будто завершаю пассаж длинной никому не ведомой нотой. Долго держу, представляю себе, что обе ноги мои на педали.

Вижу что Ботинок вроде в неплохом настроении, а составить ему компанию не могу. Злость разбирает. Редко такое бывает, и вправду, но что поделать, довёл меня бородатый Козёл.

Попытав меня с полчаса, Ботинок понял, что опять попал пальцем неизвестно куда. Это его расстроило.

— Так что с тобой делать вообще, а дядя Шарик?

Тогда дядя Шарик, расчувствовавшись, сообщил Ботинку, что не может сосредоточиться, когда мне приказывают. И когда рядом со мной поливают цветы — ничего не сложится, ни за какие коврижки! Вот если бы отправить меня на необитаемый остров! Или посадить в тюрьму. Да, пожалуй, лучше в тюрьму — главное полностью изолировать. Уж там бы я научился. Только так, чтобы вокруг меня был кто нибудь, кто обо мне ничего не знает, лишних вопросов не задаёт и ваап… ваапп… ваапщ!

Короче, не выдержал я и психанул. Начал с заикания. И расплакался. Не знаю, зачем я завёл эту тему вообще.

Тогда Ботинок посмотрел на мои слёзы с сомнением и усадил меня за пианино на три часа. Вы не представляете себе, но это действительно помогает. Через некоторое время я уже делал упражнения на растопырку пальцев, от нечего делать, кивая головой потешной собачке с головой, висящей на ниточке. Собачка тоже кивала. Раз, два, три четыре. Вверх и вниз.

Интересно, чёрт побери, почему, когда дело заходит далше этого «раз, два, три, четыре», меня обволакивает черная пелена, и я не могу ничего с собой поделать. Даже чижика-пыжика связно не могу сыграть. Или могу? Смотрите, как просто. Раз-два-три-четыре. Вверх и вниз. Всё в порядке. Теперь можно и в школу идти.

Однако, на следующий, после этого чижика-пыжика, день в школу меня не разбудили.

Что же произошло?

Потягиваясь, я вышел в коридор и поморщился от неприятного ощущения.

Кто-то долго ходил по квартире в уличной обуви. Песок под голыми пятками так и хрустел. Ни я, ни Ботинок так сроду не делали. Мать строго-настрого запрещала. Даже в старые времена, в коммуналке мы не ходили в обуви по комнате. Как только мы заходили дальше условной черты, мама нападала на нас с тряпкой и веником. И с тех пор, привычка ходить босиком по вымытому полу осталась у нас на всю жизнь.

Я притоптываю ногой пол, будто проверяю опасные места на болоте. Так и есть. Грязь до самой маминой комнаты. Недовольно приоткрываю дверь и тут же встречаюсь глазами с толстенькой, ярко накрашенной тетенькой. Тётенька прижимает к себе яркий, пластиковый, почти что игрушечный ридикюль и нервно осматривает глазами книжные полки.