Телохранитель - [13]

— Не слишком ли громко сказано, дорогой генерал? — прервал его панегирик Аманулла. — Искренние и преданные друзья! С каких это, интересно знать, пор? Не ваши ли аэропланы всего три месяца назад бомбили Кабул? Убили, правда, всего нескольких лошадей, но тем не менее очень напугали моих подданных. Даже если, допустим, я вам поверю, после таких дружественных действий мне трудно будет заставить поверить афганцев в вашу честность.

— Политика, любезный эмир, — это всего лишь искусство возможного, — вкрадчиво сказал Дауэр. — Мы воевали, мы находим пути к примирению. Со своей стороны мы готовы пойти вам на всяческие уступки. Но при этом нам известно, что прежде чем протянуть руку дружбы нам, вы уже сделали это в отношении нашего злейшего врага — Советской России.

— Да, милейший, у нас есть желание установить всесторонние отношения с Москвой, — пояснил Аманулла. — Россия — великая страна, которая предлагает нам равноправие во всех делах — больших и малых. От Лондона мы ничего подобного никогда не слышали. У меня с собой есть фирман, подписанный Лениным, в котором тот, между прочим, предупреждает нас, что британцы для народов Востока так и останутся колонизаторами, хозяевами, даже в том случае, если признают их независимость. Волк меняет шкуру, но не меняет своего нрава.

— Я бы на вашем месте не особенно прислушивался к советам этого оевреившегося русского революционера-фанатика, — настоятельно порекомендовал генерал Дауэр. — Его слова и обещания таят в себе большую опасность.

— У Ленина слова, а у вас поступки, которые за три англо-афганские войны убеждают нас во многом, — возразил Аманулла.

— Имейте в виду, правоверный эмир, — продолжил англичанин, — мы готовы признать, что в недалеком прошлом между нами происходило немало досадных недоразумений. Но это — дело прошлого. Во всяком случае, мы никогда не пытались навязать вам свою христианскую протестантскую веру. Поклоняетесь своему пророку Магомету, и аллах с вами. А большевики, они не такие терпимые. Тот же Ленин живо заставит вас целовать атласные шелка своих коммунистических знамен, попирать при этом ногами святыни пророка, сжигать на костре священный Коран и прилюдно заголять ваших благочестивых женщин, срывая с них чадру.

Аманулла не ответил. Над столом переговоров воцарилось тягостное молчание. До этого говорили только двое — Дауэр и Аманулла, остальные лишь перешептывались друг с другом, комментируя сказанное собеседниками. Вдруг в разговор вмешался Урус-Кяфир, что вызвало замешательство среди присутствующих. Неслыханная дерзость, неприятный дипломатический казус — нукер, роль которого на подобного рода мероприятиях сводится к тому, чтобы стоять за спиной охраняемого объекта и молчать в тряпочку, вдруг просит слова.

— Разреши мне сказать, мой эмир. — Бекович-Черкасский приложил руку к сердцу и поклонился высокому собранию.

— Вот, прошу любить и жаловать, господа! — Аманулла попытался хоть как-то смягчить ситуацию, которая еще неизвестно чем могла закончиться. — Благодаря этому человеку, моему верному нукеру, я сегодня с вами разговариваю. Он закрыл меня своим телом от бандитских пуль. Между прочим, уважаемый мистер Дауэр, он — русский.

— Русский? — Глаза генерала округлились от удивления и стали размером с линзы пенсне, нацепленного у него на носу. — Ну, это несколько меняет дело, и мы, наверное, можем простить ему невежливость без дипломатических последствий и выслушать доводы, которые он собирается нам предоставить.

После этих слов, произнесенных на английском, генерал перешел на ломаный русский.

— Русские и англичане всегда встречались на афганском перекрестке как враги.

— Эти времена уже прошли, — ответил Урус-Кяфир по-английски. — Мы слишком часто противостояли друг другу на дипломатических ристалищах, но сегодня у истинных британцев, истинных русских и истинных афганцев один общий враг — еврейский большевизм, который окопался в Московском Кремле.

А далее уже на языке пушту добавил:

— Полагаю, мой господин, вы должны прислушаться к мнению генерала и внять его некоторым предложениям.

Вновь последовала длительная пауза, нарушив которую Аманулла наконец спросил Дауэра:

— Что же от меня требуется?

— Вот это уже предметный разговор, — обрадовался генерал Дауэр. — Мы со своей стороны признаем независимость Афганского эмирата, но вы, почтенный, остаетесь преданным союзником Короны в регионе и соглашаетесь с установлением восточной границы с нашими колониями в Индии по линии Мортимера Дюранда.

— Это нас не устраивает, — не согласился эмир. — Если прелиминарный договор будет содержать этот пункт, то более половины наших соплеменников навечно окажутся под вашей властью.

— Вас это не должно беспокоить, — попытался его успокоить Дауэр. — Мы делим не народы, а территорию, что, согласитесь, эмир, весьма уместно при заключении договора о прекращении боевых действий. Взамен мы не будем возражать против создания Центрально-Азиатской федерации с Хивинским и Бухарским эмиратами под эгидой Кабула. У вас, Аманулла, будут миллионы новых, преданных подданных.

Аманулла невольно оглянулся и вопросительно посмотрел в глаза Урус-Кяфира. Теперь он относился к нему уже не просто как к телохранителю, но, берите выше, советнику. Тот одобрительно кивнул. Немного подумав, эмир дал Дауэру утвердительный ответ. Вопрос был практически решенным.