Тело в силосной башне - [69]
– Лично я не слишком в этом уверен, – заметил Бридон. – Понимаете, эта женщина чрезвычайно изобретательна. Я полагаю, следующий ее ход будет более или менее похож на предыдущий, но повторять его в точности она не станет. Два несчастных случая в силосной башне – слишком даже для суда присяжных. Потом, пока мы за всеми этими разговорами не смогли объяснить одного любопытного факта: наличия куска садового шланга, который вы нашли в сарае у гаража. Как-то не вписывается этот предмет ни в один из эпизодов, с которыми сталкивались до сих пор.
– О, но у меня есть одно соображение на эту тему! – воскликнула Анджела. – Сами подумайте. Разве Миртл Халлифорд не захотела бы предварительно оценить обстановку в силосной башне, провести там разведку? Разве из предосторожности, с учетом всех особенностей тамошних условий – уверена, эти сцены до сих пор стоят у нее перед глазами, – не захватила бы с собой куска шланга, чтобы можно было дышать, высунув один конец наружу?
– Не слишком убедительное предположение. Какой примерно длины был этот обрывок шланга, Лейланд?
– Боюсь, длинноват для такой цели. Шесть ярдов как минимум. С другой стороны, разве не мог этот обрывок шланга фигурировать в какой-то другой схеме, о которой миссис Халлифорд подумывала прежде, но затем от нее отказалась?
– Вот это вполне вероятно. В таком случае почему бы ей не вернуться к такой схеме сейчас? Проверить, может, сработает? Все это, разумеется, лишь предположения. Я ничуть не удивлюсь, если окажется, что этот шланг не будет задействован в следующем акте драмы. Бог мой, до чего же нервная работа – сидеть и ждать, когда случится что-то еще.
– Особенно для тебя, драгоценный мой, – заметила Анджела. – Неужели не понимаешь, если Миртл Халлифорд нацелилась на какую-то крупную добычу, то следующим почти наверняка будешь ты?
– Вынужден извиниться за черный юмор моей жены. Нет, если серьезно, все мы сейчас должны смотреть в оба, подмечать каждую мелочь. Вам, Лейланд, не доводилось последнее время сталкиваться с чем-то необычным, странным?
– Следуя полученным инструкциям, мы постоянно находимся близ берега, когда этот Халлифорд идет прогуляться у реки, что, надо сказать, он делает частенько. Если помните, вы говорили мне – я следил только за тем, чтобы он не покончил с собой, а насчет того, чтобы вмешаться и предотвратить убийство, не было и речи. Еще вы не говорили мне, что я должен глаз не спускать с миссис Халлифорд, а она, на мой взгляд, как раз и есть та особа, за которой стоит понаблюдать. Теперь же ваша точка зрения изменилась, и, насколько я понимаю, вам уже не нужно, чтобы я все время ошивался вдоль берега.
– Нет, но не совсем понимаю, чем еще вы можете заниматься, оставаясь в лагере. Просто прошу вас быть крайне внимательным, быть начеку. И еще я не понимаю, чем одно место лучше другого. Разве что здесь есть дорога, проходящая мимо силосной башни к ферме. До сих пор так и не понял, служит ли она для общего пользования. Но, похоже, ходят по ней все, кому заблагорассудится. Знаешь, Анджела, думаю, нам пора домой, скоро подадут чай. Увидимся завтра в это же время, Лейланд.
Небо, пока они разговаривали, потемнело, нахмурилось; стал накрапывать мелкий дождик, и казалось, капли его зависают в воздухе и затеняют очертания деревьев, словно сама мать-природа милостиво решила накинуть занавес на все ужасы, творящиеся в Ластбери. Анджеле, которой никогда здесь не нравилось, сам дом казался живым воплощением всех ее страхов. Она бы смогла подавить эти чувства, будь воспитанной на цитатах из Агамемнона. Впрочем, сейчас в голове у нее вертелась совсем другая фраза. «Не желаете ли пройти ко мне в гостиную, сказал паук мухе»; а перед глазами так и стояла миссис Халлифорд – огромное, разбухшее от выпитой крови насекомое, вечно что-то замышляющее, вечно опережающее тебя на шаг или два, и все это скрывающееся под маской банальной современной добродетели. Неужели она действительно могла скорбеть об Уорсли? Или и это тоже было лишь частью роли миссис Халлифорд, прелюдией и предлогом к новому шагу в этой ужасной игре?
Успев к началу чаепития, Бридоны застали в гостиной Уолтера Халлифорда. Он утешался, слушая незамысловатые мелодии в исполнении Гилберта и Салливана, но, увидев гостей, смутился и тут же выключил граммофон. Уолтер производил впечатление человека слишком ординарного, слишком простодушного для трагической ситуации, в которой, сам того не подозревая, играл одну из главных ролей. Он показал им газету, где была размещена фотография похорон Уорсли.
– Ненавижу похороны, – сказал Халлифорд. – Знаете, на мой взгляд, как-то неуместно поднимать шумиху и возню для того, чтобы зарыть в землю тело человека, которое затем будет там гнить. Уорсли, разумеется, кремировали, и, как мне кажется, это куда более гигиеничный подход. Все равно мурашки бегут по телу при одной мысли о том, что тебя засовывают в печь и сжигают, как мусор. Впрочем, когда ты мертв, особого значения это не имеет.
