Тело, которому служишь - [12]
— О грызении Ногтей?
— Именно так. Ее еще не всякий вынесет. Вот и предшественник твой…
Копытца подвернулись, и Крима вновь опустился на корточки, испуганно глядя на Арабея.
— А что предшественник?.. — непослушными губенками выговорил он.
— Тоже все допытывался. Ну и допытался однажды… на свою головенку… Чем дело кончилось, тебе известно.
Испуг перерос в панику.
— Мне сказали… — растерянно пробормотал Крима. — Сказали, будто он с Руки на Руку перепорхнул… ну и… по неосторожности…
— А я вот не уверен, что по неосторожности, — мрачно ответил Арабей.
Стало совсем зябко. Крима даже плечики лапками охватил.
— А… у кого он… допытался?..
— К сожалению, у меня, — сухо сказал Арабей и встал. Крима завороженно глядел на него снизу вверх.
— Погоди… Так ты что? Знаешь?!
— Знаю, — кивнул Арабей. — Но не скажу. Нужна тебе истина — вот сам ее и ищи. А пока ищешь, глядишь, повзрослеешь, успокоишься… У тебя вон еще рожки с копытцами прозрачные! Какую тебе, в чертоматку, истину? Хватило мне, хватило предшественника твоего… С тобой я эту ошибку не повторю. Не люблю, когда совесть мучит.
Глава 6. Нутро
Так Нижний Ад тебе открылся, рдея…Данте Алигьери
Утром следующего дня передали штормовое предупреждение. Надо сказать, что аурические шторма явление довольно своеобразное — не столько страшен сам шторм, как его последствия: сначала аура вспыхивает, вздувается, словно вскипает, — и ощущаешь такую радость, такой прилив сил, что, кажется, все бы Ногти сейчас выровнял разом и отполировал. Однако радоваться рано. Спустя малое время взбаламученная энергетика гаснет, опадает, становится местами мутной, буро-зеленоватой, почти непрозрачной. Откуда-то берется омерзительная слизь, сковывающая движения. Копытца с коготками перестают слушаться, и что-то давит на темечко между рожек, будто Большим Пальцем тебя к Ладони прижимают.
Естественно, работать в подобных условиях трудно, да и просто опасно. Поэтому в неблагоприятные дни рекомендуется вести себя с повышенной осторожностью, а то и вовсе воздерживаться от исполнения операций, требующих особой точности или чреватых падением с Тела.
Крима решил именно так и поступить. Чем, рискуя собой, тупо шлифовать обреченный на отгрыз Ноготь, лучше уж пойти потолковать с коллегой: беды-то у них, надо полагать, похожие. Ниже Пояса новичок не бывал ни разу и, честно сказать, до сей поры особо туда не рвался: антиподы, по слухам, народ грубоватый, склонный к сальным шуточкам и дурацким розыгрышам. Но сейчас, что называется, нужда припала. Жутковатые намеки и недомолвки Арабея лишали душевного равновесия, не выходили из головенки.
Эйфорическая фаза шторма застала Криму на полпути от Пупка к Бедру. Нахлынула беспечность, копытца под юным чертиком играли. Затем аура омрачилась — и прыть ушла.
На опушке Лобного Места сидели, пережидая хмарь, два угрюмых антипода, а с ними третий — еще угрюмее.
— Вам-то что? — бухтел он. — Отработал — и гуляй. А у меня-то процесс непрерывный. А весь тракт — хоть выбрось! Латать не успеваешь…
Редкая встреча. Как вскоре выяснилось, тот, что угрюмее всех, был Фопифро, отвечающий за Кишечник. Поболтать вылез. А двое других — Эйло и Сорма. Те самые.
Крима остановился, поздоровался.
— Морпион не у вас там околачивается? — хмуро спросил его Эйло. — Третий день не показывался… чертовошка!
— Тихо ты! — прицыкнул на него Сорма. — Накличешь…
Крима судорожно подыскивал, что ответить. Сгущалась вокруг зеленовато-бурая мгла.
— Сегодня… не видел… — выдавил он наконец. — А не знаете случайно… Миамаи на месте?
Двое загоготали. Третий насупился.
— На месте… Куда ж он денется?
— Нет, я в смысле… Он на Левой сейчас Ступне или на Правой?
— Да кто ж его знает!
— Ну, такого, по-моему, еще не бывало… — подмигнул Эйло заклятому своему врагу Сорме. — Маникюр в гости к Педикюру нацелился!
— В народ пошел, — осклабился тот. — В низы… Опыта, видать, поднабраться хочет…
Никакого Миамаи на Левой Ступне не обнаружилось. Крима вздохнул и хотел было двинуться в обратный путь, однако не устоял перед соблазном взглянуть на владения Педикюра.
Мама моя Эстенис-ух-епиптоэ, и мы еще на что-то жалуемся! Подобного кошмара Крима даже представить себе не мог. И это — Ногти? Безобразно огромные, бесформенные, слоистые, они, казалось, долгие годы томились в некоей тесной оболочке, потому и выросли такими деформированными. Хотя почему «казалось»? Обе Ступни постоянно были закованы в непроходимо плотную Неживую Материю, сбрасывая ее лишь в темное время суток, когда Тело укладывали на профилактику. Вот и сейчас Крима стоял не на самих Пальцах (корявых, уродливо коротких), а как бы парил над ними, утвердив копытца на полупрозрачной материальной оболочке. Проникнуть вниз, к Ногтям, желания не возникло.
А стоит ли вообще идти на Правую Ступню? Что может посоветовать чертик, содержащий свое хозяйство в этаком состоянии?
Крима поколебался и все-таки пошел. Точнее побрел, обходя скопления аурической слизи и чувствуя, как незримая тяжесть давит на темечко. В районе Паха вынужден был приостановиться, передохнуть, опершись на выпуклую крупную Пуговицу.
Миамаи оказался на месте. По правде говоря, впечатление на юного правдоискателя он тоже произвел самое удручающее: туповатый, неопрятный, чем-то, видать, обиженный с рождения. Явно силен физически, ну так оно и понятно: ежедневно продавливать толстенную Неживую Материю — пожалуй, окрепнешь тут. Голосок у Педикюра был нарочито противный, и, о чем ни спроси, в ответ изрекалась какая-нибудь злобная пакость.
И весёлое ж место — Берендеево царство! Стоял тут славный град Сволочь на реке Сволочь, в просторечии — Сволочь-на-Сволочи, на который, сказывают, в оны годы свалилось красно солнышко, а уж всех ли непотребных сволочан оно спалило, то неведомо… Плывут тут ладьи из варяг в греки да из грек в варяги по речке Вытекла… Сияет тут красой молодецкой ясный сокол Докука, и по любви сердечной готова за ним хоть в Явь, хоть в Навь ягодка спелая — боярышня Шалава Непутятична…Одна беда: солнышко светлое, катавшееся по небу справно и в срок, вдруг ни с того ни с сего осерчало на берендеев — и вставать изволит не вспозаранку, и греть-то абы как.
Увидите этого старичка, ни в коем случае к нему не подсаживайтесь. И уж тем более не вздумайте жаловаться ему на свои житейские горести. Выслушает, посочувствует и так поможет, что мало не покажется. От автора: Был у меня друг Петя. Совершенно феерический человек: озорник, мистификатор, временами просто хулиган. Жить без него так тоскливо, что время от времени я сочиняю рассказы про Петю. Истории, разумеется, вымышленные, но характер, поверьте, подлинный.
«Оставь надежду, всяк сюда входящий!»Эти вселяющие ужас слова на вратах Ада — первое, что суждено увидеть душам грешников на том свете. Потом суровый перевозчик Харон загонит души в ладью и доставит на тот берег реки мертвых. Там, за Ахероном, вечный мрак, оттуда нет возврата… И тем не менее, герой повести Евгения Лукина ухитряется совершить побег из Ада и прожить еще одну короткую, полную опасностей жизнь.Награды и премии:Интерпресскон, 1996 — Средняя форма (повесть);Бронзовая Улитка, 1996 — Средняя форма.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В результате разнообразной деятельности человека одной из планет наступает век костяной и каменный. Люди кочуют небольшими семействами, а человек, взявший в руки металл, подлежит изгнанию. Любой движущийся металлический объект подлежит немедленному уничтожению. Металл на планете развивается по изящному замкнутому циклу, он сам себе цех и сам себе владыка...
«Сказки из волшебного леса: храбрая кикимора» — первая история из этой серии. Необычайные приключения ждут Мариса и Машу в подмосковном посёлке Заозёрье. В заповеднике они находят волшебный лес, где живут кикимора, домовые, гномы, Лесовик, Водяной, русалки, лешие. На болотах стоит дом злой колдуньи. Как спасти добрых жителей от чар и уничтожить книгу заклинаний? Сказочные иллюстрации и дизайн обложки книги для ощущения волшебства создала русская художница из Германии Виктория Вагнер.
В данный сборник вошли рассказы, написанные в самых разных жанрах. На страницах этой книги вас ждут опасности далёкого космоса, пустыни Марса, улицы пиратского Плимута, встречи с драконами и проявления мистических сил. Одни рассказы наполнены драмой, другие написаны с юмором. Некоторые из представленных работ сам автор считает лучшими в своём творческом багаже.
«ВМЭН» — самая первая повесть автора. Задумывавшаяся как своеобразная шутка над жанром «фэнтези», эта повесть неожиданно выросла до размеров эпического полотна с ярким сюжетом, харизматичными героями, захватывающими сражениями и увлекательной битвой умов, происходящей на фоне впечатляющего противостояния магии и науки.
Что ни ночь, то русский народный праздник приходит с волшебницей-матрешкой в этот удивительный дом. Сегодня здесь зима и Святки с волшебными колядками и гаданиями в сопровождении восковой невесты. Завтра Масленица с куклой-стригушкой и скоморохами. Будет ночной гостьей и капелька-купалинка с жемчужными глазками, и другие. Какой ещё круговорот праздников ждет хозяек дома, двух сестричек-сирот Таню и Лизу? Какая тайна кроется в этом доме? И что получат девочки в дар от последней крошки-матрешки?
Карн вспомнил все, а Мидас все понял. Ночь битвы за Арброт, напоенная лязгом гибельной стали и предсмертной агонией оборванных жизней, подарила обоим кровавое откровение. Всеотец поведал им тайну тайн, историю восхождения человеческой расы и краткий миг ее краха, который привел к появлению жестокого и беспощадного мира, имя которому Хельхейм. Туда лежит их путь, туда их ведет сила, которой покоряется даже Левиафан. Сквозь времена и эпохи, навстречу прошлому, которое не изменить… .
Каждый однажды находит свое место в этом мире, каким бы ни было это место. Но из всякого правила бывают исключения, особенно если речь заходит о тех, кто потерялся не только в жизненных целях, но и во времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Герой рассказа — молодой, только что отслуживший парень по прозвищу Вавочка. Он работает шестёркой в одном из инвестиционных фондов. И главным в жизни считает не позволять другим людям из себя «лепить».
В повести идет речь о мире, который раскинулся по ту сторону стеклянной плоскости зеркала. Там живут такие же люди, которые трудятся ради того, чтобы люди могли видеть свое отражение и не только…Автор предложил свое объяснение поверью, почему не стоит смотреть в осколки зеркал…