Тельняшка для киборга - [40]

Профессор шагнул к носилкам, склонился — сзади услужливо придвинули табурет.

— Маргус… — профессор тяжело сел, неловко сунул в сторону портфель. — Как же ты так, а?..

Уцелевший правый глаз киборга чуть замедленно, но вполне точно уставился на профессора.

— Стихия… — солидно прохрипел он любимое всеми парашютистами слово — единственное и безотказное оправдание за все парашютные грехи и оплошности. — Здравствуйте, Дмитрий Олегович…

Профессор закашлялся, скривился.

— Ребята, — снял он очки и обвел курсантов безоружными глазками. — Можно у вас это… сигаретку попросить? А то я вот бросил, понимаете…

Со всех сторон к нему тут же протянулись руки с помятыми пачками.

— Только здесь не курите, ладно? — тихо попросил из-за спины Садыков. — И Марик больной, и остальные ребята за вами закурят, а мне убирай…

На Рустама зашумели, но Дмитрий Олегович уже с готовностью согласился, что парень прав.

— Где у вас тут покурить можно, ребята? Составите мне компанию?

Тут же образовался почетный эскорт, с уважением препроводивший профессора в курилку и с почетом усадивший его на самое престижное место — подставку для чистки сапог, деликатно застеленную свежей газетой «Красная Звезда». Задымили. Помолчали, ощущая значимость момента.

— Ну, ребята, — нарушил, наконец, молчание профессор, — что скажете?

— Извините нас, Дмитрий Олегович, — прогудел Мамонт, — не уберегли пацана, получилось так…

— Э, о чем вы говорите, — вздохнул профессор. — Армия есть армия, испытания есть испытания… Как он вам? Сработались хоть?

Дружный одобрительный гул был ему ответом.

— Вы его, главное, лечите получше, — сказал Мамонт, — и обратно скорее присылайте, хорошо?

Профессор покачал головой.

— Не все так просто ребята…

— Что такое? — встревожились все. — Так плохо? Ничего сделать нельзя?

— Не в этом дело, — профессор задумчиво потирал гладкую лысину. — Тело его вполне поддается восстановлению. Сложнее обстоит вопрос с его… Ну, скажем так, мозгами.

— А вы откуда знаете? — обиделся за Маргуса Алексеев. — Вы же его и не обследовали после… Ну, травмы этой.

— Дело не в травме, — вздохнул профессор. — Боюсь, с этой программой самообучения мы перемудрили. И достигли результата, которого вовсе не ожидали.

— Как это?

— А вот так это. За время эксперимента Маргус совершил ряд поступков, которые просто не мог совершить, понимаете?

— Это какие?

— Во-первых, допустил неплановый перерасход энергии на зимних учениях…

— А вам жалко, что ли! Он после учений сразу подзарядился! — зашумели парни.

— Затем, поднял руку на старшего по званию…

— Да он сам виноват, Филиппок этот! Раз судья — так суди, нефига клешнями махать!

— Кстати, он сообщает, что Маргус уделяет недостаточно внимания изучению идейного наследия классиков марксизма-ленинизма…

— Не, ну это ваще! — возмутился Пашка Клешневич. — Знаете, как оно было?! Короче, был у нас тогда семинар по истории партии. И Филиппов… Ну ладно, майор Филиппов говорит Марику: «Расскажи биографии Маркса и Энгельса». Ну, Марик все рассказал — слово в слово, по учебнику, еще из энциклопедии тоже — ну, вы ж его знаете. А Филипп докопался: «А вот скажите, где находится могила Фридриха Энгельса?». Ну, Марик и говорит: так мол, и так, нету у Энгельса могилы. Его тело, согласно завещанию, кремировали. Ну, сожгли, значит. Пепел насыпали в такую урну, а потом эту урну утопили. В Северном море. А Филипп: неправильно! Марик: нет, правильно — том такой-то, страница такая-то. А Фил опять: неправильно! Не утопили! Марик: а что сделали? А Фил: не утопили! А (тут Пашка невольно придал своему лицу благоговейное выражение) погрузили в море!

— А какая разница? — пожал плечами профессор.

— Ну так и Марик ему то же самое сказал!

— Гм! — смутился Дмитрий Олегович. — Да. Ладно, оставим это. Но вот то, что он совершил самовольную отлучку — это вы как объясните?

— Ну ни фига себе! — возмущенно опешили парни. — Какая падла вложила?!

— Ребята, ребята, успокойтесь! — вскинул руки профессор. — Никто его за это наказывать не собирается, уверяю вас. Но мне необходимо разобраться, как он мог совершить такой поступок? Ведь он знал, что это — нарушение дисциплины. А совершить нарушение — он просто не мог, это заложено в его базовой программе, понимаете? А он совершил…

— Ну, вы, Дмитрий Олегович, сами не знаете, чего хотите, — дерзко хмыкнул Мания. — Я помню, вы говорили в прошлый раз: «Хотим узнать, сможет ли он правильно оценивать обстановку и самостоятельно принимать решения». Ну вот, он и принял решение — убедиться, что с девушкой все в порядке. Так что вы хотите? Все получилось!

— А в самом деле, — снял очки профессор. — Я как-то сразу и не подумал… Это же… Эпохальное событие, ребята — машина проявила осознанную волю! Вы хоть понимаете это?!

— А то… — приосанились парни. — Это вам, ученым, все двадцать раз объяснять надо…

— Невероятно… — схватился за голову Дмитрий Олегович. — Просто в голове не укладывается.

— А чего такого? — авторитетно заявил Алексеев. — Рязанские девчонки и не на такое способны…

— Что хоть за девушка? — заинтересовался вдруг профессор.

— Вот такая девчонка! Радиоинститут заканчивает, отличница — вот бы вам такую в вашу контору!